Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

На граждан, уличенных в нежелательных контактах, власти оказывали не только силовое, но и агитационно-пропагандистское воздействие. По мнению политссыльных, органы ГПУ – ОГПУ распространяли о них слухи как о «монархистах» и «поджигателях». Местным жителям просто давали понять, что контакты с «социально опасными лицами» нежелательны. Однако и местные партийные лидеры, и представители прокуратуры опасались влияния ссыльных на крестьян в районах, где отсутствовали партийные ячейки. Особое беспокойство у них вызывало положение дел в Нарымском крае, где при внушительной ссылке ощущался недостаток опытных партработников, а местные партийцы погрязли в пьянстве. Для исправления ситуации на «слабые» участки посылали «опытных» партработников. Например, в феврале 1925 г. в Парабели на беспартийной конференции инициативу, как считалось, не без участия политссыльных, захватила группа эсеров. Райком направил туда заведующего агитпропотделом Путренко и секретаря райкома РЛКСМ Журавлева. Усилиями командированных «товарищей» властям удалось направить ход конференции в нужное им русло[980].

Предметом наиболее ревностного внимания парткомов были факты влияния ссыльных на местные партийно-комсомольские кадры. Информация о любых контактах такого рода ложилась на столы партийных секретарей в уездах, губерниях и округах. В отдаленных местностях, таких как Нарымский край, интерес местной молодежи к ссыльным из центральных городов был вполне объясним. Так, по сведениям из Нарымского укома РЛКСМ, секретарь Чигаринской ячейки Парабельского р-на поддерживала связь с ссыльным под предлогом его политического воспитания. На предложение ячейки порвать с ним она ответила отказом и была исключена из организации. Не лучшим образом зарекомендовало себя в глазах старших товарищей и юношество. Секретарь райкома РЛКСМ Парабели делил квартиру с ссыльным эсером и, так считалось, под его влиянием выступал против райкома РКП(б). В Тогуре комсомолец под предлогом осведомления органов ГПУ проводил время с ссыльными, играя с ними в карты[981].

В июне 1925 г. секретарь райкома Парабели T.А. Карань обратился с письмом в Нарымский уком, Томский губком и ЦК РКП(б), в котором указывал на «возмутительный» факт ходатайства членов РЛКСМ Гисича и Муратова в губотдел ОГПУ с просьбой оставить в Парабели ссыльного Гольденберга как «исключительно полезного комсомолу». Как показало разбирательство, Гольденберг пришелся по вкусу местным комсомольцам тем, что, будучи фотографом, делал их снимки[982]

.

Факты «тесных» контактов партийцев с ссыльными рассматривались на специальных заседаниях партийных контрольных комиссий. Например, в октябре 1925 г. партколлегия Томской губернской контрольной комиссии разбирала дело заместителя председателя уездного исполкома Нарымского края К.М. Крылова, обвинявшегося в пьянстве с «чуждыми элементами» (ссыльными)[983]. Такого рода разбирательства заканчивались исключением «виновных» из партийно-комсомольских рядов со снятием их с занимаемых должностей. Сходное положение дел наблюдалось в Туруханском крае. Так, в феврале 1929 г. комиссия Туруханского райкома ВКП(б) провела «чистку» среди сотрудников центральной сети учреждений и аппарата райисполкома. Наряду с бывшими ссыльными подлежали увольнению сотрудники, «запятнавшие» себя контактами с ссыльными, выражавшимися, как правило, в совместном потреблении спиртного. В апреле 1929 г. бюро Туруханского райкома постановило рекомендовать фракции райисполкома снять с работы сотрудника РИК Зибарева за совершение им «политической ошибки». «Ошибка» выразилась в том, что Зибарев помогал ссыльным писать заявления во властные инстанции. Ему также вменялась в вину брошенная на собрании беспартийных реплика о том, что «наша задача защищать ссыльных и их перевоспитывать»

[984].

В целом органы надзора фиксировали преимущественно безразличное отношение местных жителей к ссыльным, либо отсутствие контактов между ними. Крестьяне, как правило, видели в ссыльных исключительно дешевую рабочую силу, иногда выражая недовольство их пребыванием на квартирах. В больших городах ссыльные просто «растворялись» среди местных жителей, хотя органы ОГПУ отмечали определенное влияние ссыльных на «городских обывателей»[985]

. Некоторые ссыльные, прежде всего «политики», отмечали случаи доброжелательного отношения к ним окружающих. Например, некоторые частные врачи, по крайней мере до середины 1920-х гг., отказывались получать гонорар от ссыльных за свои услуги, помогали нуждающимся лечь в больницу и по возможности устроиться на работу. Однако ближе к концу десятилетия все больше ощущалась боязнь общения с ссыльными, что объяснялось ужесточением санкций со стороны властей за такого рода контакты[986].