Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

Дорогие Марья Самойловна, Михаил Осипович.

Я был очень огорчен, узнав здесь, что Вы приезжаете только около 15 сентября: нам надо оговорить о многом, касающемся журнала. Рад, что хоть один из Вас со мной согласен в том, что начинать надо немедленно: следовательно, мы имеем против Вас большинство, дорогая Марья Самойловна. Говоря же серьезно, я нахожу, что ждать больше нельзя никак: 1) Все богатые люди еще в разъезде и многие приедут поздно; некоторые, как Либерман, только теперь уезжают. 2) Мы никогда сколько-нибудь значительных сумм не соберем, если не будем иметь возможности что-либо готовое предъявить. Когда у нас будет налицо первая и хорошая книга журнала, то и собирать на дальнейшие будет неизмеримо легче. 3) Богатые люди сейчас осаждаются разными предложениями, все эти предложения довольно интересны, и собрать сейчас несколько тысяч долларов, которые потребовались бы для обеспечения журнала на год, вообще немыслимо. 4) О нашем журнале уже говорят с улыбкой, как об анекдоте: люди хлопочут полгода и ровно ничего не сделали. 5) Те скромные обещания, которые нам были сделаны, могли бы быть забыты, если бы мы еще отложили дело.

С другой стороны, повторяю, я узнал, что Либерман уезжает на несколько недель. Узнал я это за два дня до его отъезда, и снестись с Вами уже не было возможности. Я тотчас написал ему письмо, что прошу его прислать обещанные им деньги либо Вам, либо мне. То же самое написал Бахметеву. От обоих получил ответы, что они через несколько дней исполнят обещание. Не удивляйтесь поэтому, если Вы получите от них деньги.

Мансветов мне сказал, что известная ему типография выпустит книгу за 400–450 долларов (включая бумагу). Гонорары составят около 300 долл. Итого (если это так) книга обойдется (с почтовыми расходами и экспедицией) приблизительно в 800 долларов (типография – «идейная» и будто бы сделает скидку и согласится на некоторый кредит). 500 долларов у нас будут через несколько дней. Кроме того, я возлагаю большие надежды на моего приятеля Лунца, который скоро сюда приезжает. Кроме того, Мартьянов берется достать несколько объявлений. Кроме того, продадим же мы хоть что-нибудь. Следовательно, риска, по-моему, нет никакого, даже если больше нас никто не поддержит: «дефицита» по первой книге быть не может, и я имею все основания думать, что мы выпустим и вторую. Я так и говорю: «Две книги будут, а дальше будет видно». А главное, если от этого отказаться, то надо вообще поставить крест над всем делом, так как можно считать выяснившимся, что мы с Вами собрать несколько тысяч пока не в состоянии. Как Вы знаете, Карпович обещал достать ряд подписчиков-«пайщиков»; это тоже даст что-либо, но лишь при условии выхода первой книги. В самом же крайнем случае после выхода первой книги дело прекратится, как было в эмиграции с рядом журналов, – в этом тоже позора нет.

Надеюсь, что Вы со всеми этими доводами, которые я Вас прошу держать в абсолютном секрете ото всех, согласитесь. Тогда нам надо – к сожалению, письменно – выяснить несколько вопросов:

A) Название. Что, если бы мы назвали просто «Русский Журнал» или даже «Журнал» (так как, помнится, орган Мореншильда будет называться «Решшен Ривыо»). Другого я ничего не могу придумать. «Свобода» было бы лучше всего, но не очень удобно по аналогии с «За Свободу»353

, «Освобождение»354 – неудобно из-за журнала Струве.

B) Орфография. Я предлагаю старую, но без дорогостоящего твердого знака. Так печатались «Русские Записки». (Кстати, настоящее мое письмо написано по новой орфографии потому, что моя машина в починке, и мастер на время дал мне вместо нее свою.)

C) Состав первой книги. Художественный отдел: Бунин, Толстая, Сирин, Цетлин, Алданов.

D) Из Бунина я предлагаю взять для первой книги два небольших рассказа: «Руся» и «В Париже». Во втором нет ничего «порнографического», а в первом только несколько слов, и я имею согласие И<вана> Алексеевича, чтобы их выпустить.

Е) В других отделах обещали участвовать Керенский, Авксентьев, Николаевский, Вишняк – в первой книге. Надеюсь, Вы ничего не будете иметь против того, чтобы и я дал статью, кроме участия в художественном отделе. Бьггь может, дадите и Вы? На обещание Ростовцева я плохо надеюсь. Карпович обещал пока лишь дать что-либо для библиографического отдела, который мы общими силами должны сделать большим и хорошим.

Ж) Стихи – Ваше дело.

Кажется, все. Жду Вашего подробного ответа. Если Вы не возражаете, я сговорюсь с одной из типографий и тогда сдам в набор то, что уже есть: Бунина, свое. Откладывать до Вашего возвращения нет возможности: и набирать сейчас легче и дешевле, и, главное, работают здесь необычайно медленно. Разумеется, это лишь в том случае, если я получу эти 500 долларов. Если их получите Вы, пошлите часть мне, так как расходы будут немедленно в случае сдачи в набор. Формат, думаю, типа «Русских записок»355. Быть может, шрифт поубористее даже в художественном отделе. Если Ваши главы готовы, пришлите и их для сдачи в набор.

Писать ли уже Толстой и Сирину? Тогда надо тотчас платить им и деньги. Но это дела не меняет. Керенский, Авксентьев, Вишняк должны естественно писать лишь в самое последнее время, чтобы статьи безнадежно не устарели. Теперь другое. Я получил письмо от Кодрянской. Она получила письмо Бунина. Я в ужасе: у него уже почти не осталось от 500 долларов, собранных «Таймс»!! Я думал, их хватит до весны. Он говорит, что треть поглотили налоги, и умоляет собрать еще. Что нам делать? Как Вы? Как Ваше здоровье, дорогой Михаил Осипович? Мое – «так себе», и дела более чем плохие, так как я прогулял две недели и не написал там ни строчки, – да и здесь летнее затишье. Т<атьяна> М<арковна> и я шлем Вам самый сердечный привет.

Ваш М. Ландау