Читаем Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции полностью

…следующий«юридический» казус:

Икс пишет письма Игреку после 2, или 4, или 6 мес<яцев> немецкой оккупации из Парижа на юг: приезжайте, здесь, вероятно, можно будет печататься. Икс знает, что Игреку живется скверно – и материально и морально – на юге. У Икса есть дом в деревне, и он может приютить Игрека и о нем заботиться (впоследствии – судя по письмам – Игрек намеревался приехать и жить у Икса в 1947–48 гг.). Затем Икс замолчал об этом. Сам пять или шесть лет не печатался нигде и, конечно, увидел, что печататься и негде. Прошло 25 лет, и эту ошибку Икса, кот<орая> могла быть сделана по причине наивности, глупости, оптимизма, а также отвращения к тому, что произошло, продолжают судить, как криминал. Вся Франция – левая, как и правая, во время немецкой оккупации печаталась, издавалась, получала лит<ературные> премии и т.д. Триоле получила Гонкуровскую премию402, Сартра пьесы ставились непрерывно в театрах…403 В чем здесь дело? Не объясните ли мне корень этой проблемы? Буду искренне Вам признательна.

Надеюсь, Вы не поймете вышесказанное как мое признание зазывания Бунина в оккупированный Париж? Я – не Икс и он не Игрек. Вопрос мой совершенно абстрактен, но я горю узнать Ваш ответ на него. А также: как Вы относитесь к Триоле, Сартру, Жиду и другим? как Вы относились бы ко мне, если бы мне дали в 1942 году Гонкуровскую премию? Как, если бы моя пьеса шла в Париже в 1943 году? И как, если бы меня взяли в плен в июне 1940 года немцы, а затем, через полгода, выпустили бы с почетом и привезли в Париж (как Сартра)?

<…>

Между тем, если Вам безразличны их поступки, то тем самым должны быть безразличны и мои – в коих нет даже доли того элемента, <который> есть у них. Если же Вы осуждаете их, то Вам необходимо пересмотреть Ваше отношение, потому что оно и нелепо, и нелогично: как «правый социалист» и эмигрант не может быть «плю резистан ке ле резистант»404 [БУДНИЦКИЙ (IV). С. 162, 163, 162, 165].

Я остаюсь с недосказавшими,
С недопевшими, недоигравшими,С недописавшими. В тайном обществе,В тихом сообществе недоуспевших,
Которые жили в листах шелестевшихИ шепотом нынче говорят.Хоть в юности нас и предупреждали,Но мы другой судьбы не хотели,
И, в общем, не так уж было скверно;И даже бывает – нам верят на словоДохохотавшие, доплясавшие405.

Для Алданова, который в Литературном фонде и других организациях активно участвовал в распределении помощи бедствующим парижским эмигрантам, вопрос о том, кто «чистый», а кто «нечистый», имел не только моральное – в личном плане, но практическое – с точки зрения его общественной деятельности, значение.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное