Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск второй

В годы становления марксизма, во время цюрихского изгнания руководящей группы немецкой социал-демократии, оформился также ряд направлений, которые впоследствии, в период, когда колониальная европейская экспансия, перестав быть одним из аспектов деятельности капитализма, превратилась в жгучую политическую проблему, станут основой антиколониальной идеологии международного рабочего движения[941]

.

В начале 80-х годов XIX века все основные европейские страны вступили в новую фазу колониальной экспансии. Это были страны старых имперских традиций, такие, как Англия, а также недавно созданные государства Германия и Италия, и, кроме того, Франция, Бельгия, Россия. За пределами Европы, на территории почти всего остального мира – от Египта до всего африканского Средиземноморья, от Тонкинского залива до Черной Африки, от Средней Азии до островов Тихого океана – они все осуществили серию военных интервенций, включились в борьбу за новые владения, предприняли дипломатические маневры.

«Колониальный вопрос» был частью того багажа проблем, которые молодые марксисты немецкой социал-демократии должны были разрешить в исключительно сложное время[942]

. Вопрос, по сути, не исчерпывался сферой колониальной политики, а распространялся на жизненно важные проблемы рабочего движения. В первую очередь речь шла о столкновении разных цивилизаций, и из этого проистекали не только этнологические курьезы, но и брали начало проблемы, относящиеся к древним формам производства и социальным отношениям, которые, с точки зрения марксизма, уже сходили со сцены исторического развития. Одновременно надо было подумать о результатах влияния колониальной экспансии на Европу, где эта экспансия опиралась на капитализм и в то же время, как казалось, помогала ускорить его развитие. Должны были способствовать или противостоять подобному развитию политические выступления рабочего класса? Это была одна из центральных проблем. И еще: значимость новых проблем вытекала не только из характера оппозиции, зачинателем которой должна была стать рабочая партия, но и из необходимости международных связей в соответствии с международной обстановкой. В общем, речь шла о выработке новой внешней политики рабочего класса, принимающей в расчет прошлый опыт международного рабочего движения и одновременно выверяющей некоторые из своих предыдущих положений, например те, что касались России, считавшейся «главным врагам». Последнее положение следовало пересмотреть в свете новых международных отношений, в которых не последнюю роль играли как успехи социалистического движения в России, так и обострение восточного вопроса. Наконец, возникали проблемы, непосредственно касающиеся колониальной экспансии. Каково ее значение? Каковы ее движущие силы? Давали ли связи между цивилизациями право высшей цивилизации властвовать над низшей и направлять ее?

Одним из первых в кругах социал-демократов, ориентировавшихся на марксизм, кто заинтересовался колониальным вопросом, был Каутский[943]

. Этот вопрос занимал довольно значительное место как в культурном развитии Каутского, так и в процессе его приближения к марксизму. Он много интересовался этнологией, историей первобытных народов, был весьма увлечен теорией мальтузианства, был восприимчив к проблемам эмиграции. Под влиянием Хохберга, молодого мецената, финансировавшего некоторые издания, близкие к немецкой социал-демократии, Каутский посвятил колониальной проблеме некоторые из своих первых трудов. Эта тема увлекла его до такой степени, что он вел по ней живые дискуссии и, в конце концов вступив в интеллектуальный конфликт с самим Хохбергом (по его мнению, последний был слишком ярым сторонником колониальной экспансии), порвав на этой почве со своим другом, почувствовал необходимость обратиться к такому авторитету, как Энгельс.

«Я хотел бы обратиться к Вам с вопросом, – писал он Энгельсу в мае 1882 года, – над которым думал, однако не пришел к какому-либо определенному выводу. Как будет относиться социализм к колониям, в частности в Азии? Например, освободит или нет английский пролетариат Индию? С точки зрения теории на этот вопрос надо было бы ответить положительно, но, я думаю, наши принципы безоговорочны только в отношении народов, взращенных нашей цивилизацией»[944].