Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск второй

В центре внимания Каутского стояла проблема связи между перспективой независимости колониальных народов, этапами их экономического и социального развития и революцией в Европе. По мнению Каутского, завоевание Индии революционным пролетариатом было бы выгодно и для индийского народа; если же его предоставить собственной судьбе, то ему может грозить самый жестокий «восточный деспотизм», в то время как разобщенная, разрозненная индийская крестьянская община не сумела бы воспрепятствовать рождению на Востоке той самой буржуазии, которая уже была бы разбита европейской революцией. «И наоборот, – добавляет Каутский, – ведомая европейским пролетариатом, Индия могла бы довольно спокойно подойти к современному социализму, минуя переходную стадию капитализма»[945]

.

И для Энгельса, и для Маркса все это было не ново. В сущности, речь шла об особой точке зрения, когда затрагивался вопрос о социалистическом пути развития в регионах, где доминировали докапиталистические формы производства, – тот самый вопрос, на который оба уже ответили многочисленным корреспондентам из числа русских народников. Что касается Энгельса, то он не сразу дал ответ на вопрос Каутского, хотя ему уже представлялся случай подойти к этой проблеме с другой точки зрения. Это было в связи с публикацией на страницах еженедельника немецкой социал-демократии одной из статей по египетскому вопросу. В то время в международной политике широко обсуждалась бомбардировка англичанами порта Александрии. Симпатии многочисленных социалистических партий и групп в Европе были на стороне Араби-паши и националистических сил, которые он возглавлял в их борьбе как за независимость страны, против пассивной позиции хедива, так и против англо-французского вмешательства.

В помещенной в «Социал-демократе» статье «Социал-демократия и египетский вопрос» приводились примеры и одобрялось содержание призывов из Парижа, прозвучавших в ходе демонстрации солидарности, организованной гедистами. В них выражалась поддержка национальной партии Египта как партии, борющейся за независимость и суверенитет по буржуазно-европейскому образцу, а также с энтузиазмом был поддержан призыв двух бывших участников Парижской коммуны, проявивших желание прийти на помощь феллахам на берегах Нила и повторить героические подвиги, «совершенные в 1871 году славными интернационалистами на берегах Сены во имя пролетариата»[946]

.

Позиция, в которой ни Бернштейн, ни Каутский нисколько не сомневались, у Энгельса вызвала ряд суждений и прежде всего желание заставить двух своих молодых корреспондентов понять, необходимость отнестись к подобным политическим проблемам сдержанно и осторожно:

«И все-таки, чуть где-нибудь вспыхнет мятеж, как весь революционный романский мир совершенно не критически приходит в восторг… Во всех вопросах международной политики к сентиментально-политическим партийным газетам французов и итальянцев следует относиться с величайшей осторожностью, и мы, немцы, и в этой области обязаны с помощью критики доказывать свое теоретическое превосходство, раз мы им обладаем»[947].

Кроме того, Энгельс формулировал некоторые положения реальной политики, суровой и без иллюзий, являвшейся результатом опыта эпохи Возрождения, но связанной в общем и целом с мыслями, которые он сам и Маркс высказывали в отношении крестьянства вне пределов Европы, а также в отношении деспотизма и застоя на Востоке. По мнению Энгельса, Араби-паша ничем не отличался от других. Просто он был военным противником англичан и в случае победы лишил бы иностранцев привилегии взимать налоги в свою пользу. По отношению к египетским крестьянам, феллахам, Араби-паша был живым воплощением традиционной формы эксплуатации, той самой, что осуществлялась сатрапами или пашами: