Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск второй

В начале 1906 года сложились условия для перехода германского рабочего движения на умеренные позиции и особенно для решающего столкновения между верхушкой профсоюзов и партийным руководством. В результате этого первые фактически навязали свою волю второму. В январе еще продолжались массовые демонстрации в поддержку избирательной реформы и русской революции, на которую уже надвигалась волна репрессий. 25 января фон Бюлов вновь подтвердил решимость консервативных сил противостоять социал-демократии, 14 февраля Бебель заявил в рейхстаге, что немецкий рабочий класс, как и рабочий класс всех стран, воодушевлен русской революцией[259]. Но сразу же после подавления Московского восстания совсем иначе прозвучал комментарий центрального органа профсоюзов. В этом комментарии из опыта русской революции извлекался вполне определенный «урок». Он состоял в том, что, следуя русскому примеру, можно прийти лишь к поражению. Только «хорошая организация», писала 6 декабря «Корреспонденцблатт», может привести стачечное движение к успеху. «Ничто не учит нас этому столь убедительно, как обрушившиеся на русский пролетариат кровавые репрессии, которые уничтожили его лучшие силы и насильственно прервали первые шаги русских рабочих по пути к организации».

Радикализация партии, с одной стороны, и открытые угрозы консервативного лагеря – с другой, побудили профсоюзных руководителей предпринять решительные действия по отношению к самой партии. Они не имели ни малейшего намерения рисковать будущим профсоюзной организации в столкновении с аппаратом власти германских правящих классов. Поэтому нажим профсоюзов на партию носил решительный характер, и партия уступила. 16 февраля состоялась конфиденциальная встреча представителей исполнительных органов партии и профсоюзов, на которой партия была вынуждена: 1) взять на себя обязательство препятствовать проведению массовой политической забастовки; 2) взять на себя ответственность за руководство массовой политической забастовкой в случае, если она все же начнется. Профсоюзы в этом случае обещали обеспечить свою поддержку, но в качестве вспомогательной силы.

Несколько дней спустя, с 19 по 23 февраля, состоялось совещание профсоюзных руководителей, на котором были обсуждены отношения между партией и профсоюзами. Участники совещания открыто проявили враждебное отношение к каким бы то ни было притязаниям партии на руководство профсоюзами и отказались признать русский опыт за образец для немецкого рабочего движения. Влиятельный профсоюзный руководитель Мюллер во всеуслышание заявил, что бóльшая часть партии опьянена русской революцией, но профсоюзы твердо намерены руководствоваться не духом «романтизма», а «здравым реализмом». Вслед за этим он яростно ополчился на Розу Люксембург, Каутского и Меринга[260]

. Легин со своей стороны подтвердил, что профсоюзы считают обязательной для себя не резолюцию Йенского съезда партии, а резолюцию съезда профсоюзов в Кёльне[261]. Брингман подчеркнул, что ведущей фигурой радикального крыла, бесспорно, является Роза Люксембург, теории которой представляют собой возрождение революционного духа «Манифеста Коммунистической партии» – духа, который «никоим образом не согласуется с условиями, существующими в Германии»

[262]. Ф. Эльм выразил накопившееся у профсоюзных деятелей недовольство, заявив, что профсоюзам пора перейти в контратаку на партию[263]

. Другой профсоюзный деятель, Рексхойфер, считал необходимым поскорее устранить опасность того, что под влиянием русской революции массы сочтут крайне важной выработку новой линии[264]. Бёмельбург призвал профсоюзы защищать условия своего существования от угроз реакционного характера, явившихся результатом безответственных выступлений представителей радикального крыла социал-демократической партии[265]. Против подобных позиций раздавались лишь немногочисленные голоса.

Центральный партийный орган газета «Форвертс» ответила на выступления на профсоюзном совещании твердым напоминанием о принципах, но в действительности она делала это с оборонительных позиций и, главное, не имея ни малейшей возможности оказать влияние на сами профсоюзы. «Форвертс» заявляла, что никто не собирается искусственно фабриковать массовые политические забастовки; обличала откровенное стремление профсоюзов не подчиняться «по принципиально важному политическому вопросу» приоритету политической партии – выразительницы совокупных требований рабочего движения; защищала Розу Люксембург от упреков в том, что ее выступления носят антипрофсоюзный характер; наконец, обвиняла профсоюзы в том, что, притязая на роль главного выразителя потребностей борьбы пролетариата, они фактически не оставляют иного выбора, кроме как между анархизмом и ультраревизионизмом[266]. Однако истинное положение дел было таково, что перед нажимом профсоюзов партия в конце концов отступила.