Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск второй

В своем анализе русской революции 1905 года и ее международного значения Роза Люксембург предприняла усилия разрешить главный теоретический вопрос, который можно определить так: каким образом методы борьбы пролетариата столь отсталой страны, как Россия, могут обрести общемировую значимость и применимость даже по отношению к западному пролетариату? Чтобы ответить на этот вопрос, объясняет Люксембург, необходимо понять природу русской революции. Свое мнение по этому поводу она изложила в основном в статье, опубликованной в «Нойе цайт» через несколько дней после «кровавого воскресенья». Россия, говорится в этой статье, самая отсталая в Европе страна с политической точки зрения. В ней нет современной буржуазии, способной повести борьбу с царизмом и удерживать под своей гегемонией пролетариат. Отсутствует в ней и та мелкая буржуазия, которая «во всех минувших революциях нового времени играла главную руководящую роль». Российская буржуазия цепко держится за «реакционный консерватизм», она не является либеральной. Либерализм служит знаменем дворянско-помещичьему классу, страдающему от государственности и стремящемуся лишь к свободной торговле.

Вследствие этого единственным подлинно революционным классом является промышленный пролетариат, а единственной революционной идеологией – социал-демократическая: «вопреки всем ходячим мнениям, нынешняя русская революция носит более выраженный пролетарский характер, чем все происходившие до сего дня революции».

Но во имя каких же целей может сражаться этот пролетариат? Здесь-то и коренится присущее России противоречие. С одной стороны, из-за отсталости российского общества цели революции не могут выйти за пределы «создания буржуазно-демократического государственного устройства». С другой же стороны, наличие уже развитого промышленного пролетариата в стране без демократической буржуазии и при наличии революционной мелкой буржуазии ведет к тому, что лишь рабочие могут в политическом плане возглавить борьбу с самодержавием[299]

. Конечно, нетрудно предвидеть, что политическую власть возьмет в свои руки буржуазия. Но ее власть оказалась бы в таком случае далеко не полной: послереволюционная ситуация «с самого начала» будет отмечена «глубокими разногласиями», обусловленными, тем, что буржуазия получила власть не благодаря собственной силе, а благодаря силе пролетариата[300], который с первых же шагов завоевал в революции «положение руководящего класса»

[301].

Пролетарский характер революции проистекает, кроме того, не только из факта участия в ней трудящихся масс в качестве ее материальной силы, но и из форм борьбы, присущих пролетариату (массовых выступлений), и двойственности ее целей – борьба ведется не только против политического абсолютизма, но и против экономической эксплуатации. Это, следовательно, одновременно политическая борьба против самодержавия и экономическая антикапиталистическая борьба. Массовая же забастовка выступает как «синтез этих двух моментов»[302]

. Политические свободы, республика, гражданские права – за это борются русские рабочие, и это означает свержение самодержавия – являются не целями как таковыми, когда их осуществление приведет к установлению некой буржуазной «нормальности», а способами создания «средств борьбы с буржуазией»[303].

В конце 1905 года Роза Люксембург еще раз подчеркивала, что Россия «не созрела для построения социалистического государства», однако революционный процесс дал пролетариату сознание «собственной силы и собственных интересов» и поставил на повестку дня глубокое преобразование отношений собственности в деревне. Отсюда вывод: «отныне возможен лишь либерально-демократический строй с прочной социально-политической базой»[304]. Важно отметить, что весь анализ проводился с глубоким убеждением – которое не мог поколебать исход Московского восстания, – что «реакция теперь не может одержать победу». Даже если бы реакция и добилась установления военной диктатуры, утверждала Люксембург в статье от 22 декабря, подобный режим смог бы продержаться лишь очень недолго[305].