Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск второй

На последний из великих «уроков», преподанных русской революцией – способность масс к самоорганизации, – Роза Люксембург опиралась, когда выступала против умеренных позиций профсоюзных вождей, а также против того, что можно было бы назвать их организационным фетишизмом. Подобные взгляды, разумеется, более всего усиливали враждебность профсоюзных лидеров и ревизионистов к польской революционерке. На партийном съезде в 1905 году Люксембург обратилась к сторонникам «фетишистского» преклонения перед организацией масс сверху с призывом «учиться у русской революции». «Массы, – утверждала она, – вступили в революцию, почти не обладая даже зачатками профсоюзной организации, ныне же они шаг за шагом укрепляют свою организацию путем борьбы». Затем она переходила к восхвалению самоорганизации, рождающейся из самого опыта борьбы. «В самом деле, совершенно механистической и антидиалектической является концепция, согласно которой необходимая предпосылка борьбы есть наличие крепких организаций. Между тем, наоборот, организация порождается самой борьбой вместе с сознанием, проистекающим из участия в этой борьбе»[309].

Прослеженный нами ход мысли Розы Люксембург получил в 1906 году свое законченное и убедительное выражение в ее книге «Всеобщая забастовка и немецкая социал-демократия» – этом мощном артиллерийском залпе по позициям лидеров германских профсоюзов. Критика Люксембург наиболее ярко проявилась в основном разделе книги, где утверждается необходимость того, «чтобы немецкие рабочие научились рассматривать русскую революцию как свое собственное дело не только в смысле интернациональной классовой солидарности с русским пролетариатом, но прежде всего как главу своей собственной социальной и политической истории»[310]

. Исходя из этой точки зрения, Люксембург заявляла, что русская революция и ее методы борьбы, пусть даже «в особых условиях самодержавной России», выражают «общие итоги международного капиталистического развития» и что, следовательно, антицаристская революция порождена не различием Востока и Запада, а, наоборот, выступает «предтечей новой череды пролетарских революций на Западе»[311], поскольку происходит в эпоху надвигающегося «обострения классовых противоречий» также и в Западной Европе[312]

. Продемонстрировав «впервые в истории классовой борьбы величественное осуществление идеи массовой забастовки», русская революция открыла «новую эпоху в развитии рабочего движения»[313]. Мало того, Люксембург пускала в профсоюзных вождей самую отравленную из стрел: массовые выступления в России доказали, что революционный процесс ломает любые перегородки между организованными и неорганизованными рабочими, вследствие чего необходимо положить конец «недооценке неорганизованных пролетарских масс и их политической зрелости»[314]

. Весь этот свой анализ она завершала наконец идеей о том, что отныне на повестку дня в Германии в качестве единственно возможной исторической цели для рабочего движения становится диктатура пролетариата. В Германии, писала она, «нельзя уже говорить о буржуазной революции», поскольку либерализм и буржуазная демократия как явления исчерпали себя. «Поэтому в Германии в период открытой народной политической борьбы единственной исторически необходимой целью, о которой идет речь, отныне является только диктатура пролетариата»[315].

В своих выступлениях на Лондонском съезде русской социал-демократической партии в мае 1907 года Роза Люксембург, несмотря на поражение революции в царской империи и поражение германской социал-демократии на январских выборах 1907 сода, подтвердила эти взгляды, обобщив их до масштабов «всей Западной Европы». Согласно этим взглядам, коль скоро буржуазия перестала выполнять прогрессивную политическую роль[316]

, русская революция представляет собой первый акт «прядущих пролетарских революций» и немецкий пролетариат смотрит на русских как на людей, «расширивших и углубивших перспективы пролетарской тактики»[317].

6. Парвус: русская революция и рабочая демократия