Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск второй

«Когда мы завоюем на свою сторону реальное большинство населения, – писал он, – тогда мы добьемся и той политической власти, к которой стремимся. Другого пути не существует. Ни демократию, ни социализм нельзя навязать силой. Пока большинство народа против нас, мы должны уважать его волю»[332].

В свою очередь Гейне не поколебался использовать против перспективы обращения к массовой политической забастовке разнузданную контратаку реакционных сил. Он обрушился с нападками на пропагандистов политической забастовки вроде Роланд-Гольст и всех, кто стоял на сходных с ней позициях – в первую очередь на Розу Люксембург, – обвиняя их в непонимании специфических условий, которыми определяется расстановка социально-политических сил в Германии. Самое важное – «наличие практических

условий» в стране[333]. В Германии (и здесь вновь проглядывает один из наиболее употребительных доводов ревизионистов в полемике со сторонниками «русского образца») социал-демократия имеет против себя сильного, более того, чрезвычайно сильного противника. Силен здесь класс предпринимателей, как и военный аппарат, – одним словом, сильна вся система государственной власти. Этот противник, и в первую очередь предприниматели, в состоянии выдерживать массовую политическую забастовку значительно дольше, чем сами забастовщики. Поэтому в конечном счете результатом будет «уничтожение социал-демократии»[334]

. Одним словом, Гейне предостерегал: в Германии нельзя играть с огнем, ибо «наши враги располагают совершенно непреодолимыми средствами грубого подавления» и к тому же исполнены готовности пустить их в ход[335]. А тогда в стране установится свирепый реакционный режим, опирающийся на «фанатичную военщину» и «военно-полевые суды»[336]

. В этом смысле исходом массовой политической забастовки в Германии стала бы «ликвидация политической и профсоюзной организации» рабочего движения и проведение «реакционной политики», которая, «возможно, поставит под угрозу само будущее демократического социализма в Германии»[337].

Различие между Востоком и Западом было темой статьи еще одного ревизиониста, Рихарда Кальвера, опубликованной также в теоретическом органе ревизионистов «Социалистише монатсхефте». Автор не отвергал русского опыта, более того, оценивал его положительно в специфических социально-политических условиях России. Отвергалась идея применимости того, что происходило в России, к Германии и Западу. В России неосуществим был путь реформ, возможность которых имелась, напротив, на Западе, где как раз революция выглядела «бессмысленной». В стране с деспотическим строем, вроде России, именно вследствие деспотизма «революция является ultima ratio»[338]

[339].

Сложным и неоднозначным было в 1905 году отношение Бернштейна к массовой политической забастовке, русской революции и ее влиянию на Германию, различиям между Востоком и Западом. Накануне революции в России он проанализировал вопрос о возможности использования в Германии массовой политической забастовки. Этот анализ примечателен не только своей типичностью для бернштейнианской позиции в целом, но и тем, что по данному вопросу выводы автора в точности совпадают с предложениями Бебеля на Йенском съезде. Бернштейн четко отличал анархистскую всеобщую забастовку от массовой политической забастовки, которую решительно поддерживал при определенных условиях. Анархистская всеобщая забастовка соответствовала политической стратегии, ошибочной в двух важных аспектах: 1) с точки зрения средств осуществления революции недооценивались огромные ресурсы сопротивления буржуазного общества; 2) с точки зрения послереволюционного устройства успех такой забастовки привел бы к замене буржуазной собственности какой-то формой «новой корпоративной собственности». Политическая забастовка в том виде, в каком поддерживал ее Бернштейн, представляла собой, напротив, «необычайное средство давления на правительство и общественность» ради достижения конкретных, четко очерченных целей: «защиты от конкретных реакционных мероприятий или удовлетворения определенных требований»[340]. Разумеется, трудности проведения массовой забастовки в Германии колоссальны. Но социал-демократия, несмотря на это, не должна отступать, если германские правящие классы попытаются урезать всеобщее избирательное право, ибо это право служит не только «единственным рычагом рабочего движения», но и условием любых успехов на пути постепенности и реформизма[341].