Марксизм в эпоху II Интернационала. Выпуск второй

В опубликованной в 1905 году брошюре «Массовая политическая забастовка и политическое положение социал-демократии в Германии» Бернштейн сделал упор на тезис о том, что для достижения победы в массовой политической забастовке она ни в коем случае не должна вырождаться в борьбу на улицах и должна неизменно подчиняться «четко ограниченным целям»[342]. На Йенском съезде, последовательно поддержав предложенную Бебелем резолюцию в поддержку политической забастовки, Бернштейн уточнил, что для обеспечения успеха массовой забастовки в Германии необходимо учитывать, что наряду с реакционными силами в стране имеются «широкие слои буржуазии, не согласные с реакцией»

[343]. Разумеется, в этой позиции не было и тени одобрения той концепции массовой забастовки, которую развивала Роза Люксембург. Мало того, Бернштейн также прибег к излюбленной аргументации всех ее противников, утверждавших, что «революционный романтизм» Розы Люксембург основывается на полном непонимании обстановки в Западной Европе и Германии и льет воду на мельницу реакции. Роза Люксембург, по сути дела, «мать той революционной фразеологии», реальный адресат которой – реакция[344]

.

Что касается высказываний Бернштейна о русской революции, ее реальном и возможном воздействии на Германию, то тут перед нами непрерывная череда полемических утверждений, опровергающих выводы радикалов, особенно Розы Люксембург. Главные тезисы Бернштейна можно без труда резюмировать следующим образом: с одной стороны, единственный позитивный результат, который можно ждать от русской революции, заключается в преобразовании режима царской империи в демократический строй, который приведет Восток к воссоединению с Западом, с другой – Восток не может предложить Западу никакого образца, поскольку различия между ними в смысле отношений между государством и гражданским обществом носят принципиальный характер.

Русская революция, утверждал Бернштейн в апреле 1905 года, может быть «только буржуазно-либерально-демократической», ибо классовые и производственные отношения в России делают социалистическую перспективу «безнадежной утопией»[345]. Задача этой революции – освободить Россию и Европу от самодержавия и военной угрозы царизма, способствуя тем самым укреплению демократии повсюду в Европе. Задача же германской социал-демократии – защищать русскую революцию от иностранной интервенции[346]

.

Но, может быть, русские методы борьбы все же содержали хоть что-то позитивное, «образцовое», годное для применения и в Германии? Размышляя над этим вопросом, Бернштейн указывал в одной из статей в январе 1906 года, что, несомненно, следует признать «влияние» русской революции на германскую внутреннюю политику и что русский пример, конечно же, некоторым образом «нарушил существующую традицию»[347]. В конечном счете, однако, его ответ заключался в подчеркивании необходимости возврата к реформистской стратегии, хотя бы, возможно, и такой, которая была бы способна использовать энергию масс.