Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск первый

Другим моментом, который следует отметить, является множество должностей и нагрузок у упомянутых руководителей. Вместе с тем очень трудно отделить в этих должностях функции политического характера от административных. В рассматриваемый период Пятницкий – руководитель ОМС, казначей Президиума, член Оргбюро и Исполкома, кроме того, он – сначала кандидат, а потом член Центрального Комитета ВКП(б). Куусинен – бессменный член Исполкома и Президиума и руководит различными региональными секретариатами, помимо того что занимает руководящие должности в русской партии (он станет членом ее Центрального Комитета в 1941 году). Эмбер-Дро – долгое время секретарь Исполнительного Комитета, член Оргбюро в 1925 – 1926 годах и Президиума в 1928 году, отвечает за работу Секретариата по романоязычным странам и часто выполняет наиболее сложные поручения Коминтерна в различных национальных партиях. Ракоши (пока он работал в аппарате Коминтерна) – также член различных постоянных комиссий. Некоторым из этих работников аппарата можно лишь с большой натяжкой приклеить ярлык серых и безликих исполнителей приказов, идущих свыше. Все это – выдумка авторов разных мемуаров, подхваченная значительной частью историографов. Следовало бы как можно внимательнее проанализировать роль Пятницкого, который в 1928 – 1933 годах часто выступал как руководитель, который (четко и твердо придерживаясь установок Коминтерна) больше других стремился исправить и умерить перегибы, беспристрастно (что тогда уже было не характерно) указывая на отрицательное влияние их на «работу в массах»[1091]

. Как замечает Гаупт, «даже в среде с такой структурой, стратификацией и дисциплиной, какой был III Интернационал… механизм аппарата и власти не могут объяснить известность и значимость той или иной выдающейся личности»[1092]

. В том же Куусинене, единственном из упомянутых руководителей, кто неизменно был на первом плане в течение всего периода существования Коминтерна и явился – среди очень немногих – воплощением организационной преемственности, следовало бы выделить такую черту, как способность маневрировать применительно к обстоятельствам, которая сделала его «человеком на все сезоны». Но при этом у него был несомненный талант систематичности и теоретической последовательности, позволивший ему отнюдь не формально вмешиваться в узловые вопросы разработки теории и практики коммунистического движения.

В целом карьера четырех рассмотренных здесь членов Секретариата позволяет высказать некоторые замечания по вопросу о преемственности в руководящей группе Коминтерна. О Куусинене мы только что сказали. Пятницкого освободили от его обязанностей в Коминтерне на VII конгрессе: это один из немногих случаев, когда руководителя аппарата (здесь речь не идет о таких политических деятелях первого плана, как Зиновьев, Радек или Бухарин) просто приносят в жертву изменившейся политической линии. Арестованный в 1937 году, Пятницкий погиб во время сталинского террора. История Ракоши нетипична, но, с другой стороны, она показательна, ибо помогает понять, что значило быть коммунистическим руководителем в период между двумя войнами. Он был арестован в 1925 году в Венгрии, куда вернулся нелегально, просидел в тюрьме 15 лет, избежав, таким образом, участия в жестокой внутренней борьбе и чисток, которые во второй половине 30-х годов испытала на себе значительная часть венгерской руководящей группы. После обмена политзаключенными между советским и венгерским правительствами Ракоши вновь занял место в аппарате Коминтерна в 1940 году, а в 1943 году был в числе подписавших резолюцию о роспуске Интернационала. Эмбер-Дро, политически связанный с Бухариным, в результате наступления на «правых» в 1928 – 1929 годах был отстранен и лишен всех основных должностей; однако, за исключением кратких перерывов, он оставался в аппарате, где, несмотря на то что был на относительно второстепенных должностях, продолжал выполнять поручения деликатного свойства. Из четверых он – единственный, кто покинул коммунистическое движение в период существования Коминтерна.

Трудно говорить о принадлежности к аппарату в узком смысле этого слова других членов Секретариата названного десятилетия, так как многие из них исполняли свои обязанности в течение лишь нескольких месяцев и психологически были больше связаны с собственными партиями, чем с московским «центром».

Анджело Таска, который работал в этой организации с сентября 1926 по январь 1929 года, оставил описание Секретариата, которое, будучи написано «по горячим следам», в разгар тяжелого кризиса, довольно хорошо отражает характер исследуемого нами десятилетия: