Мартин Борман. Неизвестный рейхслейтер. 1936-1945

Личный бункер фюрера состоял из восемнадцати небольших комнат. Помимо электростанции, туалетов, телефонного узла и одной ванной комнаты, имелась комната для овчарки Гитлера Блонди, для одного из ее щенков Вольфа, для личного камердинера Гитлера в течение одиннадцати лет Хайнца Линге. Ева Браун явилась из Берхтесгадена, по ее собственному настоянию, 15 апреля. Она заняла апартаменты, в которых сочетались гостиная, спальня и небольшая туалетная комната. Сам фюрер располагал спальней и кабинетом, в то время как его личный врач доктор Людвиг Штумпфеггер поселился в комнате рядом с пунктом оказания первой помощи. У Геббельса были спальня и кабинет. Его жена и шестеро детей жили в бункере (из которого был проход к Геббельсу), который состоял из двенадцати комнат, включая кухню, столовую и помещения для слуг. Никто, кроме Бормана, не имел постоянного контакта с Гитлером.

Борман проживал не в бункере фюрера, а в бункере партийной канцелярии, расположенном по соседству. Ему отвели, однако, кабинет, находившийся между кабинетом доктора Геббельса и электростанцией. Это позволяло ему находиться рядом с Гитлером во время прогулок фюрера, которые теперь занимали почти два или три часа в день.

Площадь кабинета Бормана составляла около 15 квадратных футов. От его стен из холодного серого бетона исходил влажный запах плесени, характерный для новой постройки. Борман дышал также спертым воздухом, который заполнял весь остальной бункер. От расположенной рядом с ним электростанции он слышал постоянный грохот дизельного двигателя, который снабжал энергией вентиляционную и электрическую системы.

Одна из трех дверей кабинета Бормана открывалась в сторону кабинета Геббельса. Таким образом, Борман мог постоянно следить за перемещениями министра пропаганды, которого до последнего времени ему удавалось держать в стороне от фюрера, но с которым ему пришлось теперь заключить неудобный альянс.

Вторая дверь открывалась в сторону телефонного узла и центра связи, позволяя Борману контролировать все донесения, поступавшие в бункер. Третья дверь вела в комнату совещаний, в которой проходили встречи Гитлера со своим штабом. И, хотя его небольшой кабинет в 50 футах (свыше 15 метров) под землей лишь ненамного превосходил по размерам тюремную камеру, которую Борман занимал двадцать лет назад, когда отбывал срок за причастность к убийству Кадова, тем не менее секретарь фюрера и глава партийной канцелярии находился в самом центре власти Третьего рейха. То, что эта власть сократилась до пункта, где управление осуществлялось из ограниченного подземного помещения, было злой иронией, видимо не замечавшейся Борманом. Он работал, как прежде.

Борман строго контролировал всех посетителей, имеющих дела к фюреру. Большинство из них представляли собой незначительные персоны, которым приходилось ходить в бункер скорее по необходимости, чем по доброй воле. Это были два личных летчика Гитлера, его шофер, камердинер. Сюда входили агенты спецслужб, оберегавшие фюрера от покушений, секретари, многочисленные курьеры в МИДе и различных учреждениях вермахта.

Гитлер согласился, чтобы Борман регулировал визиты этих людей. Теперь для него имела значение лишь военная обстановка. В конференц-зал, расположенный в узком центральном проходе, который разделял бункер, постоянно тянулась вереница посетителей из военных чинов. Это были последние свидетели вспышек ярости Гитлера против своих генералов, военачальники, постоянно сменяемые в результате приказов и чисток, последовавших за провалом антинацистского заговора 20 июля 1944 года. Среди них – начальник управления кадров вермахта и адъютант Гитлера, генерал Вильгельм Бургдорф; командующий группой армий «Висла» генерал-полковник Готхард Хейнрици, ответственный за оборону против войск Красной армии восточного сектора Берлина; последний из многочисленных начальников Генштаба генерал Ганс Кребс и последний комендант Берлина, генерал Гельмут Вейдлинг.

Военная обстановка, которую обсуждали вместе с фюрером эти генералы, быстро катилась к катастрофе. 23 апреля Гитлер взял себя в руки после нервного срыва предыдущего дня. Ему доложили, что Восточный и Западный фронт распадаются и что три четверти Большого Берлина окружены частями Красной армии.

Постоянно присутствовавший рядом с Гитлером Борман слышал эти доклады, которые могли означать только то, что конец нацистской Германии быстро приближается. И все же он, видимо, был более всего заинтересован в том, что всегда составляло предмет его главной заботы: ограждением Гитлера от тех, кто мог бы заменить его в качестве доверенного лица фюрера и, таким образом, подорвать нынешнее положение Бормана, а возможно, и надежды на будущее.

Геринг все еще оставался законно назначенным преемником. 23 апреля, во второй половине дня, он прислал из почти безмятежного Берхтесгадена телеграмму в осажденный бункер следующего содержания: