Мартин Лютер. Человек, который заново открыл Бога и изменил мир

В начале 1526 года Карлштадт крестил своего сына – и пригласил в крестные отцы Юстуса Йонаса и Иоганна Бугенгагена, а крестной матерью стала Кати Лютер. Сам Лютер и еще множество гостей из Виттенберга приехали на праздник в Зеегренну. Сыну Карлштадта, названному, как и отец, Андреасом, было уже два года – для «крещения младенца» поздновато; однако родился он в то время, когда Карлштадт был изгнан из Саксонии, и, возможно, в то время отец его не признавал крещения во младенчестве. Но теперь настало время примирения – и даже сам Лютер был изумлен свершившейся переменой. В письме к Амсдорфу он писал: «Кто бы мог подумать еще год назад, что человек, называвший крещение “собачьим купанием”, теперь будет просить врагов крестить его сына?»[409]

[410].

Семейная жизнь

Итак, в сорок два года Лютер наконец зажил своим домом. Впрочем, жил он все там же, где и поселился пятнадцать лет назад, едва приехав в Виттенберг. Единственная разница состояла в том, что прежде с ним в Черной Обители проживало еще сорок монахов, – теперь же здесь обитал лишь один бывший монах вместе с бывшей монахиней. Брак Лютера оказался на удивление счастливым – к чести и его, и Кати. Все годы, проведенные вместе, Лютер был с ней неизменно весел и ласков – поистине удивительно, если вспомнить, каким гневливым и раздражительным стал он к концу жизни. Но и сама Кати была, по всем свидетельствам, удивительной женщиной. Значительно (на четырнадцать лет) моложе Лютера, она, однако, сразу с ним сошлась; они стали близки так, как только могут быть близки супруги. Годы спустя Лютер вспоминал первый год своей семейной жизни:

В первый год после женитьбы тебя одолевают странные мысли. Сидишь, например, за столом – и думаешь: «Прежде я всегда обедал один, а теперь нас тут двое». Или в кровати, когда просыпаешься и видишь рядом пару хвостиков, которых раньше здесь не было. Как бы ни был занят муж, жена постоянно вносит в его жизнь уйму мелочей. Поначалу Кати сидела подле меня, когда я работал; я сижу, погрузившись в свои труды – и вдруг она поворачивается ко мне и спрашивает: «Доктор, а наш магистр – брат маркграфа?»[411]

Кати уважительно именовала Лютера «доктором» – хотя, представляя ее себе, думаешь, что, должно быть, она произносила это с улыбкой и веселым блеском глаз. А он отвечал той же любезностью, называя ее Doktorin,

то есть «докторшей». Когда читаешь об их семейной жизни, никогда не возникает ощущения, что Кати «недотягивала» до Лютера или что ему было сложно с ней общаться из-за ее молодости и недостатка образования.

Начало семейной жизни ознаменовалось для Кати решительными переменами в быту. Из роскошного и благоустроенного «дворца» Кранаха она переехала в Черную Обитель – почти что в сарай. Монастырь давно опустел: жили в нем только Лютер, еще один монах по имени Брисгер да слуга Лютера Зибергер, прославленный полным незнакомством с понятиями чистоты и порядка. Брисгер скоро женился и съехал, а Зибергер выстроил себе пристройку – так что огромное ветхое здание, столетняя обитель вечных холостяков, перешла в полное распоряжение Лютера и Кати. Сказать, что от заботы этой женщины монастырь сильно выиграл, – значит невероятно преуменьшить реальность. До женитьбы Лютер жил типичной холостяцкой жизнью, о которой можно судить по такому шокирующему признанию: «До того, как женился, я целый год не менял себе постель, так что она вся провоняла моим потом»[412]. Только представьте себе этот вонючий соломенный матрас, пропитанный потом Мартина Лютера до такой степени, что уже и самому хозяину это стало нестерпимо, – и от души порадуйтесь, что он все-таки нашел свою тихую пристань. И в самом деле, умелые руки Кати очень скоро изгнали из Черной Обители всю нечисть – в самом буквальном смысле слова.

Нет сомнений, что хозяйство вела Кати, и заботы ее были неисчислимы. Она руководила покраской и оштукатуриванием дома – операциями совершенно необходимыми; она же со временем начала выращивать коров, свиней и даже разводить рыбу. Да, именно Кати надзирала за рыбным прудом, дававшим на обед форелей, окуней, щук и карпов, – их ловили сетями. Был возле монастыря и сад, источник яблок, груш, орехов и персиков. Присматривала Кати и за скотным двором. Помимо свиней, она разводила коров, уток и кур. Стоит отметить, что эта бывшая монахиня и дворянка сама резала скотину. Лютер отвечал за огород, где росли дыни, огурцы, горох, латук, капуста и прочее. На огороде он работал сам – и постоянно рассылал своим друзьям семена.