Мартин Лютер. Человек, который заново открыл Бога и изменил мир

Дальше Лютер писал, что они уже сделали больше, чем можно было ожидать: «отдали кесарево кесарю», появившись на рейхстаге и исполнив все, что от них требовалось, – а «Божье отдали Богу», подготовив «Аугсбургское исповедание», в котором ясно изложили свою веру и проповедали другой стороне истину, так что «у тех, кто не верует, больше нет оправданий»[485]. «Итак, – писал Лютер, – во имя Господне освобождаю вас от этого рейхстага. Домой – возвращайтесь домой!» Иными словами, Лютер был по горло сыт дипломатией и подозревал, что Меланхтон по-прежнему надеется на достижение какого-то соглашения, на которое сам Лютер никогда бы не пошел. Папский легат Кампеджо сообщил Меланхтону, что имеет полномочия пойти на некоторые уступки касательно брака для священников и причащения под двумя видами, – но Лютер знал, что все это пустая трата времени: «На похвальбу Кампеджо, что он обладает властью давать разрешения, отвечу словами Амсдорфа: “Плюю на легата и на разрешения от его господина [папы]; нам достаточно иных разрешений [от Бога]”». Свое письмо он заключал словами: «Домой, домой! Да сохранит и утешит вас Господь Иисус, во имя которого вы так славно потрудились и столько перенесли. Аминь». А в подписи, не желая открывать свое истинное местонахождение, шутливо подписался: «Лютер из Грубока» – «Кобурга» наоборот

[486].

Однако команда Лютера вовсе не собиралась уезжать с рейхстага – и сам он не смог покинуть Кобургский замок вплоть до первых чисел октября. 3 августа император призвал двадцать католических богословов дать на «Исповедание» ответ: это они и сделали, и в тот же день ответ был зачитан на рейхстаге. В ответе, названном «Опровержение», католики признавали, что многое в «Исповедании» действительно основано на Писании и, следовательно, неоспоримо. Однако, разумеется, не могли согласиться в оценке того, что лютеране называли «злоупотреблениями» – будь то требования целибата для священников или причастия под одним видом для мирян. Меланхтон немедленно сел за составление на «Опровержение» письменного ответа, который озаглавил «Апология», несомненно, используя это слово в смысле древнегреческом и сократическом – а не в современном, где оно означает извинения.

8 сентября Лютер писал в очередном письме к Кати:

Поистине странно слышать, что кто-то сказал тебе, будто я болен: ведь ты своими глазами видишь написанные мною книги. Я закончил [перевод] всех пророков, кроме Иезекииля; сейчас работаю над ним, а также над проповедью о таинствах, не говоря уж о письмах и прочем, чем мне приходится заниматься.

Из-за спешки сейчас не могу написать больше. Передавай всем привет! Для Гансена Лютера я сберег большой кус сладкого сахара, привезенного Кириаком из Нюрнберга[487]

.

Учитывая многочисленных визитеров и непрекращающиеся болезни Лютера, трудно поверить, что за эти месяцы ему удалось столько успеть. Перевод Библии быстро продвигался, и в 1534 году Лютер опубликовал весь этот гигантский труд в одном томе. Кириак, упомянутый в письме – это племянник Лютера Кириак Кауфман, некоторое время проживший с ним в Кобурге: однако Лютер видел, что молодому человеку очень хочется посмотреть на роскошь и пышность рейхстага, так что отпустил его. О сахаре он написал буквально «большая книга сладкого сахара», посмеиваясь над своей творческой продуктивностью.

«Опровержение» было готово к 22 сентября; в этот день император пригласил делегатов во дворец епископа, чтобы там дать окончательный вердикт по лютеранскому «Исповеданию». Само «Исповедание» император также внимательно прочел, но остался непоколебим. Когда все собрались, он объявил: «Опровержение» дает на «Исповедание» достойный ответ – иначе говоря, полностью его опровергает, – так что дальше говорить не о чем.

Далее он объявил лютеранам, что дает им время до апреля следующего года, чтобы они решили, хотят ли вернуться в папскую овчарню. Но лютеране немедленно и официально отвергли императорский вердикт. От их имени выступил один из советников курфюрста Саксонского, Георг Брюк. Он протянул императору «Апологию» Меланхтона, протестантский ответ на «Опровержение» – и тот даже протянул руку, чтобы ее взять, но в этот миг кто-то (по-видимому, его брат, эрцгерцог Фердинанд) оттолкнул его руку и что-то прошептал ему на ухо. Так были отвергнуты доводы протестантов.