Маски сбежавшей невесты

– Тетушка Тэмзин! – бодро прокричала Лоррейн, когда на второй стук в дверь личных покоев баронессы так никто и не откликнулся. – Это Лорри! Я хочу с вами поговорить!

– С чего ты решила, что она у себя? – Я с сомнением покосилась на юную графиню. – Может, зайдем позже?

– Глупости, – отмахнулась Лоррейн. – После обеда тетушка всегда отдыхает за чтением. Наверное, просто надо постучать погромче.

Но не успела она как следует примериться к двери воздушной волной, как послышался перестук каблуков. Лорри торжествующе сверкнула глазами – «ну я же говорила!». Шаги замерли за дверью, но открывать нам никто не спешил.

– Ты одна? – требовательно спросила невидимая баронесса.

– С Эверли.

– Хорошо.

Несколько секунд тишины – и дверь распахнулась. Камеристка, миловидная девица в темном платье с белым передником, пропустила нас внутрь.

– Леди Вудверт, – торжественно проговорила она. – К вам графиня Лоррейн Хенсли и мисс Эверли.

Я едва удержалась от изумленного вскрика. Из глубокого кресла поднялось… нечто. Снизу диковинное существо выглядело вполне прилично – темно-зеленое платье с синеватым отливом, несколько метров изящного кружева и тонкие белоснежные перчатки, обтягивавшие пухлые пальцы. Глубокий вырез открывал выдающуюся грудь. А выше…

Начиная от ключиц, кожу баронессы усеивали крохотные зеленые перышки. На шее они были не больше ногтя, но к щекам становились все длиннее и пышнее, пока не распускались на лбу и висках высоким плюмажем, напоминавшим павлиний хвост. Подбородок, нос, скулы – все было скрыто за непроницаемой маской, переливавшейся на свету всеми оттенками зеленого и синего. Лишь губы, полные и алые, и живые зеленые глаза, немного напоминавшие изумрудный взгляд Лорри, казались человеческими на странном и удивительном лице женщины-птицы.

Конечно же все в империи, и даже в нашем провинциальном приюте, знали, что при дворе не принято показывать лица, и за три недели, проведенные на Дворцовом острове, я уже видела людей в масках. Но никогда – так близко, что можно разглядеть каждое перышко. Над созданием масок трудились лучшие императорские стихийники и маги разума. Иллюзия была совершенной – представить, как выглядела под слоем пуха и перьев леди Тэмзин Вудверт, немолодая статс-дама, попавшая к императорскому двору еще при матери Солнцеликого, было абсолютно невозможно.

Что уж говорить о самом императоре и его сиятельной супруге. «Солнцеликий» и «Луноликая» не были пустыми словами. Ослепляющий свет и камень силы, переливавшийся всеми цветами магии, – вот и все, что мы знали о внешности правителя Айоны. Никто и никогда не видел императора без маски. Да и для многих придворных карнавальные образы со временем стали сродни второй коже.

– Ты очень вовремя, моя милая Лоррейн. – Плюмаж из павлиньих перьев качнулся, повторяя кивок баронессы. Леди Тэмзин благосклонно приняла платок с котенком и повелительно махнула рукой, приглашая нас устроиться на диване напротив. – Мне как раз доставили твою маску для дебютного выхода.

– Правда-правда? – Глаза юной графини загорелись идеально отрепетированным энтузиазмом. – Вы ведь покажете ее нам, тетушка? Хоть одним глазком бы взглянуть. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

Леди Тэмзин окинула племянницу покровительственно-снисходительным взглядом.

– Что ж, полагаю, большого вреда от этого не будет, – разрешила она. – Нужно же посмотреть, насколько хорошо наложена иллюзия, чтобы во время представления дебютанток Луноликой не случилось какого-нибудь досадного конфуза. Все должно быть идеально.

Несмотря на почтенный возраст, – по словам Лорри, ее тетушка провела при дворе не менее пятнадцати лет, верой и правдой служа прошлой императрице, а после успела неудачно выйти замуж, удачно овдоветь и поучаствовать в воспитании любимой племянницы, – баронесса не утратила ни стати, ни привлекательности. Пышное платье идеально сочеталось с сиреневой лентой фрейлины, которую статс-дама имела право носить до самой смерти, подчеркивая свой высокий статус. Вместе с лентой баронессе полагались личные покои, выделенное из императорской казны содержание и почетная маска павы, служившая пропуском на все приемы, балы и маскарады, – о большей удаче придворной сплетнице нечего было и мечтать.

Оставив нас разглядывать изображения котят, украшавшие стены гостиной, леди Тэмзин ненадолго скрылась в спальне, откуда вернулась минуту спустя с большой картонной коробкой. Вслед за ней показались три кошки – белая, рыжая и палево-серая. Две величественно расположились на подлокотниках хозяйского кресла, а рыжая, чем-то напоминавшая вышитого котенка, забралась ко мне на колени.

– Осторожнее, мисс, – предупредила леди Тэмзин, заметив кошку. – Лилу не очень-то любит незнакомцев. Если ей что-то не понравится, порванным рукавом и покусанными пальцами ты не отделаешься. Предупреждаю заранее, ибо слез, жалоб и уж тем более криков я терпеть не намерена.