Мастер ужасок

Неуверенно переступая на подгибающихся лапах, он направился к окну и прыгнул на подоконник, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха. Но и это не принесло ему облегчения. Напротив, тошнота становилась все сильнее. Потом его вырвало.

– Этого не может быть, – прошептал Эхо. И тем не менее он знал, что, желая утолить свой безмерный голод, он только что съел своего собственного друга Фёдора Ф. Фёдора.

Эхо стоял на краю подоконника и смотрел вниз на город, который, казалось, вращался под ним наподобие волчка. Потом его опять рвало, пока он, наконец, не почувствовал, что все, что было у него внутри, полностью вышло наружу.

Ужасковый переулок

Ночью и в туманную погоду переулок Ужасок скорее напоминал извилистую дорогу, по краям которой притаилась банда огромных парней в остроконечных разбойничьих шляпах, чтобы нападать на прохожих. Когда Эхо пробирался между домами переулка, его постоянно тревожила мысль о том, что притаившиеся великаны могут подняться по тайному сигналу и наброситься на него с дубинками. В них было что-то неживое и одновременно живое, что неприятно напоминало ему о чучелах ужасок в замке Айспина, к которым он так же не любил поворачиваться спиной, как к домам в этом переулке. Эхо вступил в печальную нейтральную зону между земным и потусторонним миром.

Как только он коснулся своими лапами деревянного тротуара, мгновенно раздался страдальческий стон. Эхо испугался и пошел по дороге, которая была более примитивной, чем вымощенные улицы города. Собственно говоря, это была просто утоптанная земля. По ней ползали толстые жуки и прочие твари, но он, идя посередине дороги, чувствовал себя более уверенно, чем в непосредственной близи мрачных строений.

Танцующие вокруг клочья тумана напоминали Сваренные привидения и окутывали собой целые здания то тут, то там. Внезапно крикнул сыч, и Эхо содрогнулся, потому что ему показалось, будто это Фёдор позвал его по имени:

«Э-хо! Э-хо!»

– Что я, собственно говоря, здесь делаю? – спросил он самого себя, пугливо поглядывая по сторонам. – Ни одно разумное существо не пойдет глубокой ночью в этот проклятый Ужасковый переулок. Я, наверное, потерял рассудок. Почему я не пошел туда днем?

И тут он вспомнил: потому что только ночью освещение поможет ему определить, в каком из домов живет ужаска, как подсказал ему Фёдор. Благоразумные советы филина пользуются уважением, но даже самые отчаянные бездомные кошки и собаки Следвайи не отважились бы на такое сумасбродство. Было известно множество историй о каких-то смельчаках, которые решили пойти в переулок ночью, где их и настигла страшная смерть.

Например, история про Безголового кота, который каждый раз в годовщину своей смерти ровно в полночь появляется на улицах Следвайи и бродит там на задних лапах, держа перед собой собственную плачущую голову.

Или история про четырех бесстрашных бродячих псов, которые на спор в полнолуние отправились в Ужасковый переулок. Следующей ночью они вернулись назад – все вместе в одном образе! Бедных животных разрезали в середине и сшили под грудными клетками, после чего получился жуткий гибрид с восемью передними лапами и четырьмя головами. Но самое страшное в этой истории было то, что все четыре пса однажды помешались из-за своей трагической судьбы и пытались вырваться из этого клубка, пока не раздался страшный звук и их не разорвало на части.

Эхо вспомнил сказку про Сладкую Сиаманту, прожорливую сиамскую кошку-сладкоежку, которая попала в Ужасковый переулок в беспрестанных поисках чего-нибудь сладкого. Ходят слухи, что она до сих пор бродит по ночной Следвайе, без шкуры, покрытая с ног до головы хрустящей корочкой, с разделочным ножом в животе и вилкой для мяса в спине.

Но все это были детские сказки, которые значительно меньше тревожили Эхо, чем реальные дома, находящиеся в этом переулке. Эти дома вызывали такое благоговение, что Айспин не решался их снести после того, как жители их покинули. Они выглядели так естественно и органично, что никто самым необъяснимым образом не мог даже к ним прикоснуться. Они создавали вокруг себя ауру неразрушаемости и древнего достоинства. А за темно-коричневыми деревянными фасадами скрывалось что-то иное, что, как назойливый запах, невозможно было изгнать ни путем искажения закона, ни произволом властей. Это была сама суть ужасок, ощутимая сила, которой пропитался весь переулок, действенная, как злое проклятие.

Поскольку уличное освещение ужаскам было запрещено по закону, то единственным источником света была луна, отражавшаяся в лужах. Эхо остановился у одной из луж, которая при скудном лунном свете напоминала лужу крови.

Он дошел до конца переулка, но ни в одном из домов не горел свет.

«Ну хорошо, – подумал с облегчением Эхо. – Здесь вообще никто не живет. Тогда мне лучше уйти».