Мастерство Некрасова

Три слова — три ударения. Для непревзойденной четкости некрасовской дикции характерно, что количество ударений здесь вполне совпадает с количеством слов, отчего ритмическое членение стиха выступает с особой рельефностью.

Трехударные стихи с мужскими клаузулами легко распадаются здесь на три равные части:

Попу! попу! попу!(III, 158)

И стон, и рев, и гул!(III, 159)

Мычать, мычать, мычать!(III, 160)

Наддай! наддай! наддай!(III, 260)

Каков попу покой?(III, 169)

Так велика пластика этой ритмической формы, что она, эта форма, наряду с двухударными и трехударными стихами, вмещает в себе и четырехударные строки, причем и здесь та же четкость некрасовской дикции: сколько ударений, столько и слов:

Летит — молчит, лежит — молчит,Когда умрет, тогда ревет...(III, 166)

Мужик берет веревку в рот,Мужик плывет — и конь плывет...(III, 179)

Мне зять — плевать, и дочь смолчит,Жена — плевать, пускай ворчит!(III, 183)

Эти четырехударные строки в поэме Некрасова по большей части щедро уснащаются рифмами:

Давать давай — весь каравай...(III, 208)

Тебе скорей, а нам спорей...

(III, 208)

Халуй хитер: стащи́т ковер...(III, 239)

Вообще рифмы играют в этой поэме своеобразную роль: так как во всем основном ее тексте сделана установка на безрифменный стих, каждая нечаянная рифма, возникающая в ней по временам, становится особенно заметна.

Однако эти рифмы в поэме «Кому на Руси жить хорошо» никогда не бывают случайны: чаще всего они организуют такие словесные комплексы, которые сосредоточивают в себе наибольшую смысловую энергию и благодаря этому приобретают характер крылатых слов, лаконических формул:

Солдаты шилом бреются,Солдаты дымом греются...(III, 167)

Удар искросыпительный,Удар зубодробительный...(III, 228)

Работаешь один,А чуть работа кончена,Гляди, стоят три дольщика:

Бог, царь и господин!(III, 194)

В каждом из этих отрывков — такой многозначительный смысл, что их выделение из текста при помощи внезапно появившейся рифмы сильно способствует их выразительности.

Иногда в поэму органически входит целый ряд рифмованных стихов, написанных в том же ритме:

Поет: «вставай, сестра!По избам обряжаются,В часовенках спасаются —Пора вставать, пора!Пастух уж со скотиноюУгнался; за малиноюУшли подружки в бор,В полях трудятся пахари,В лесу стучит топор!»[423](III, 247)

Словом, та самая структура стиха, которая, если судить о ней по школьной метрической схеме, казалось бы, обрекала эпопею Некрасова на интонационную бедность, на бесцветность и однообразие ритмики, явилась на деле одним из высших достижений его мастерства, потому что именно в этой структуре он нашел неисчерпаемое богатство интонаций и ритмов, непрерывно меняющихся в зависимости от содержания поэмы.

Для эпопеи в несколько тысяч стихов, с таким количеством разнообразных сюжетов, нельзя и представить себе иной формы, чем та, которую создал Некрасов: гибкая, подвижная, изменчивая, вмещающая в себя несметное множество ритмических и звуковых вариаций, она в то же время — за исключением вставных повествований и песен — остается в рамках единого ритма, монолитного стиля, от первой строки до последней сохраняя свой эпический, монументальный характер.

Автограф Н. А. Некрасова. Лист из рукописи Пролога («Кому на Руси жить хорошо»)

18

Нужно ли доказывать, что необычайная четкость фразеологии Некрасова объясняется именно тем, что самый синтаксис его стихотворений носит на себе отпечаток устного народного творчества? Всмотримся, например, в синтаксический строй одной из его наиболее характерных песен:

У людей-то в дому — чистота, лепота,А у нас-то в дому — теснота, духота.У людей-то для щей — с солонинкою чан,А у нас-то во щах — таракан, таракан!........У людей на уме — погуторить с кумой,А у нас на уме — не пойти бы с сумой?(II, 256)