Мастерство Некрасова

На самом же деле, как мы видим, ритм возник за двадцать лет до того, в первых же стихотворениях Некрасова. И когда Некрасов принялся за писание поэмы «Кому на Руси жить хорошо», он использовал привычный ему метрический строй, усвоенный им во времена ранней молодости.

Но при этом он так властно подчинил старую форму требованиям новой тематики, что современники ощутили ее как небывалую, новую, впервые появившуюся в русской поэзии.

Дело в том, что во всех его стихотворениях (типа «Пьяницы», «Говоруна» и «Отрывка») соблюдалось заранее заданное чередование двух ритмических схем:

а) ‿— | ‿— | ‿— | ‿‿

б) ‿— | ‿— | ‿—

а) Запомнил я сердитуюб) Улыбку мертвецаа) И мать мою, убитуюб) Кончиною отца.(I, 198)

Каждое такое стихотворение представляло собою правильно построенный ряд одних и тех же слоговых комбинаций, синтаксически исчерпывавшихся на каждой четвертой строке:

(аб + аб) + (аб + аб) + (аб + аб) и т. д. и т. д. —

причем буквой а здесь обозначены стихи с дактилическим окончанием, буквой б — с мужским.

Если бы Некрасов в своей эпопее придерживался этого однообразного чередования стихов, она на второй же странице показалась бы монотонной и мелкой. Для того, чтобы придать ей широкое и мощное дыхание, без которого немыслима поэма, написанная во славу народа, Некрасов с интуицией большого художника освободил ее от этого заранее заданного чередования двух ритмических схем и дал тем же ритмическим формам полную волю сочетаться друг с другом в каком угодно порядке, в зависимости от их содержания.

Ведь в этой эпопее нашли себе место десятки различных сюжетов, энциклопедически охватывающих народную жизнь; величаво-торжественный тон сменяется в ней буднично-бытовым, повседневным, добродушно-шутливый — грозным; от мелких деталей быта она переходит к обобщенным, синтетическим образам — и естественно, что для всего этого многообразия сюжетов и стилистических оттенков ей нужен максимально податливый, эластичный, изменчивый ритм, отражающий любые оттенки раздумий и чувств.

Как достичь этого разнообразия звучаний, не выходя в то же время за пределы одной и той же ритмической схемы, лежащей в основе всех девяти тысяч стихов? Здесь Некрасов проявил столько изобретательности, мастерства и художественного чутья, что поистине ритм его великой поэмы можно назвать одним из самых замечательных достижений его поэтической техники.

Раньше всего он открепил от определенного места все стихи с мужскими окончаниями, те, что у нас обозначены буквой б (типа «Вольготно на Руси»). До той поры такие стихи появлялись у него в каждой четной строке, здесь же он дал им возможность появляться главным образом в конце каждой фразы. А так как фраза может быть и в две, и в три, и в четыре строки, а порою и больше, то никак невозможно предвидеть, после какого числа строк с дактилическими окончаниями появится этот стих.

Он может появиться после одной строки, завершаемой дактилем:

— Куда?.. — ПереглянулисяТут наши мужики.(III, 157)

После двух строк:

Царю! направо слышится,

Налево отзывается:Попу! попу! попу!(III, 158)

После трех строк:

В каком году — рассчитывай,В какой земле — угадывай,На столбовой дороженькеСошлись семь мужиков.(III, 153)

После четырех:

Старик Пахом потужился

И молвил, в землю глядючи:Вельможному боярину,Министру государеву.А Пров сказал: царю...(III, 153)

После пяти:

По делу всяк по сво́емуДо полдня вышел из дому:Тот путь держал до кузницы,Тот шел в село ИваньковоПозвать отца ПрокофияРебенка окрестить.(III, 154)

После шести:

Деревни наши бедные,А в них крестьяне хворыеДа женщины печальницы,Кормилицы, поилицы,Рабыни, богомолицыИ труженицы вечные,Господь прибавь им сил!(III, 175)

Все своеобразие этой ритмики заключается именно в том, что подобные вариации дактилических и мужских окончаний не имеют раз навсегда фиксированной, заранее определенной последовательности. Обозначая стихи с дактилическими окончаниями буквой а, а стихи с мужскими окончаниями буквой б, мы получим две совершенно различные схемы:

«Говорун»: аб + аб + аб + аб + аб + аб + аб + аб + аб...