Мат гроссмейстеру

— Луи, — Альберт быстро улыбнулся племяннику, — Позволь мне все объяснить магистру лично. Боюсь, мой мальчик, подоплека моих действий неизвестна тебе все же… Итак. О возможности создания своего мира, учитель, я думал довольно долгое время, представлял его себе в красках, продумывал все до мелочей. Признаюсь, некоторые мои «новшества» не были продиктованы благими намерениями — я разрушил замок, взял в плен своего старшего племянника… — мастер виновато вздохнул, — Но не стану углубляться в это сейчас. Создание нового мира, новой реальности катализировал удар кинжала, нанесенный Людовиком. Я не виню его — он поступил верно, на его месте сейчас и я бы сделал тоже самое, пожалуй. Я был убит, чувствовал, что умираю, и безмерно хотел жить. Сил у меня было много, к тому же я и сам находился в замке на холме, что силу увеличивало стократ, и в момент смерти произошел сильный ее всплеск. В моей голове тогда все смешалось, я думал о своем мире, о своей несбывшейся мечте и, должно быть, неосознанно вложил всю свою силу в исполнение этого желания. Это и в самом деле произошло спонтанно, вопреки предположениям моих родных, — мужчина улыбнулся, — Я не планировал создавать свой мир, я не знал способов сделать это, и до сих пор не уверен, что знаю, как это возможно…

— И, тем не менее, вы вполне емко объяснили систему его создания, — задумчиво прервал его Рейнир. Он сидел, подперев одной рукой щеку, а другой потирая подбородок и, внимательно глядя на собеседника, очень явственно о чем-то размышлял.

— Нет, — наконец, мысль его обрела форму, — Нет, для меня это невозможно. Вы находили мой скелет в своем будущем, моя смерть — зафиксированное во времени событие, она явилась катализатором многих других событий. Нет, я не могу малодушно сбежать в иной мир, не могу, не имею права…

— А если бы вы отправились в другой мир не телом, а духом? — Винсент, абсолютно не желающий мириться с тем, что ему придется опять оставить любимого наставника, бросить его обреченным на смерть, нахмурился, переводя взгляд с одного из великих магов на другого, — Если бы создали другой мир, где ваш разум нашел бы воплощение в ином теле, быть может, более молодом, более сильном…

— Мой дух итак отправится в мир иной, — маг печально улыбнулся, — Хотя, быть может, в твоих словах имеется резон, мой мальчик… Обсудим это чуть позже. Я слышу шаги, и кажется мне, что друзья ваши возвратились не одни.

…Адриан цеплялся похудевшими ручонками за отцовскую шею и, прижимаясь к родителю, непонимающе оглядывался по сторонам. Куда его несут, зачем забрали из теплой постели, мальчик не понимал, а папа на вопросы отвечать не торопился, ограничиваясь коротким: «Так надо».

Сам Виктор был взволновал. Он прижимал сына к себе трепетно, нежно, будто боясь раздавить, но вместе с тем держал крепко, всем видом показывая, что никому ребенка не отдаст, и обидеть его не позволит. Спутники графа, поглядывая на них, понимающе переглядывались сами, но предпочитали трогательную картину не комментировать. Даже Роман, привыкший подтрунивать над все и вся, сейчас желания шутить в себе не ощущал, и только и думал, что о спасении малыша. В конце концов — рассуждал виконт, — дома его ждали племянники приблизительно такого же возраста, и думать о том, что нечто подобное могло случиться с ними, было жутко. Да и потом, было просто по-человечески жалко несчастного Вика, столько пережившего и так неожиданно вновь обретшего надежду.

— Я только боюсь, как бы это не изменило прошлое, — шепнул молодой человек на ухо шедшей рядом девушке. Та неопределенно повела плечом и красноречиво вздохнула. Тонкие материи, грань между прошлым и будущим, могущая стоить жизни четырех-пятилетнему мальчику, была ей противна. Кстати, интересно все-таки, сколько лет Адриану?

— Ричард, — она осторожно оглянулась на вышагивающего позади баронета и, вновь покосившись на отца и сына, понизила голос, — А сколько сейчас мальчику?

Ренард ограничился тем, что продемонстрировал ей растопыренную пятерню. Татьяна кивнула и, вновь повернувшись вперед, продолжила путь.

Голоса она услышала еще на подходе к избушке старого мага и, распознав среди них отцовский, радостно прибавила шаг. Уходить куда-то вот так, чтобы вернуться, когда все наладилось и возвратилось на круги своя, было неимоверно приятно.

Дверь Татьяна распахнула первой, опередив даже тоже прибавившего шагу интантера.

— Вот торопыга, — отметил тот и, демонстративно оттерев девушку плечом, прошествовал в комнату, — Привет, дядя. Хорошо, что ты очнулся — твоя дочь остро нуждается в воспитании!

— Как и твой племянник, — подхватила сияющая дочь и, отпихнув Романа, без излишних слов бросилась отцу на шею, — Я так боялась за тебя…

Альберт, широко улыбаясь, прижал девушку к себе, глубоко вздыхая. Каждое проявление ее заботы о нем было великому магу как бальзам на душу.

— Все хорошо, — ласково шепнул он, — Наши родные и великий магистр смогли помочь мне. Хотя я до сих пор не понял, что произошло и что вы сделали, — последние слова он проговорил уже в полный голос и с нескрываемым удивлением.