Мата Хари. Пуля для обнаженной

Он еще немного поспорил с ней, но потом, конечно, согласился. Появился официант с устрицами и шампанским, наполнил бокалы. Зазвенел хрусталь, потекла беседа. Что может доставить больше удовольствия, чем беседа в начале знакомства? Особенно если собеседник умен, интересен, наблюдателен, если ему есть что рассказать. А Ричарду Вуду было что рассказать – и ей, конечно же, тоже. Она легко перетасовала куски своей жизни, пласты реальности, и стала рассказывать о детстве, проведенном в испанских колониях в Индийском океане, среди буддийских жрецов и восточных красавиц, о диковинных обычаях, о ревнивце-муже, об отнятой у нее дочери. Потом – о том, как училась танцам, и на Востоке, и на родине, в Испании, о первых выступлениях… А он рассказывал о своей семье, о школе, вспоминал забавные сценки из университетской жизни. Маргарет отметила, что у ее нового знакомого есть одно хорошее качество: он говорил в основном только о чем-то веселом и забавном. Наверняка там, в его прошлом, были и унижения, и обиды, и разочарования, и память, конечно же, хранила их. Но он не выпускал их наружу, не хотел ими делиться, а делился с ней весельем и радостью.

Она и не заметила, в какой момент перешла с ним на «ты» и стала звать его «Ричард». И как он от рассказов о школе и университете плавно перешел на рассказы о работе. Она узнала, что их группа – сам Ричард, его друзья Сполдинг и Смит – разрабатывает новую модель танка. Новая модель должна иметь гораздо лучшие характеристики, чем первые образцы, появившиеся на полях сражений в 1916 году.

– Я понимаю, что тебе все это чуждо, – говорил он, – но я не могу не вспоминать о том, чем круглые сутки занят мой мозг. Понимаешь, мы должны сделать наш танк более быстрым, более защищенным, снабдить его лучшим оружием. Но… может быть, ты даже не знаешь, что такое танк?

Она заявила, что что-то слышала, но довольно смутно. И что она позволит ему ее просветить, но только совсем немного. Нельзя посвящать праздничный вечер разговорам о работе.

– Хорошо, я расскажу только самое важное, – пообещал Ричард и принялся рассказывать о танках – что они собой представляют, для чего предназначены, как была разработана первая модель…

Маргарет слушала его со снисходительной улыбкой, показывая свою полную незаинтересованность. Она и правда не была очень уж заинтересована этим рассказом: большую часть того, что ей говорил Ричард, она уже слышала месяц назад от майора Калле. Однако кое-какие детали заслуживали внимания, и она их отмечала. Однако, когда Ричард увлекся и готов был уже рисовать на салфетке схему ходовой части своего детища, она остановила его:

– Довольно! Не хочу больше слышать ни о броне, ни о гусеницах! Хочу танцевать! Разве ты не слышишь? Оркестр уже полчаса как начал играть! Это фокстрот! Пора танцевать!

– Но я не умею! – запротестовал Вуд. – К тому же я выпил, чего обычно не делаю, у меня голова будет кружиться! Я тебе все ноги отдавлю!

– Я постараюсь беречь свои ноги, – ответила она. – И выпил ты не так уж много, не преувеличивай. Я тебя быстро научу. Идем!

И они вышли на площадку между столиками. Фокстрот – сравнительно простой танец, а Маргарет была хорошей учительницей. Ей действительно удалось к концу танца добиться того, что ее партнер смог выполнять основные па, попадая в такт. Когда танец кончился и оркестр заиграл медленнее, Ричард сделал попытку сбежать к столику, но она его не пустила. Сама положила его руку себе на талию, прижалась к его груди, и они закружились – иногда в такт мелодии, иногда выпадая из нее. Но это было совершенно не важно. Важно было чувство, которым был наполнен ее партнер. Он был как воск в ее руках, как мягкая глина, из которой можно было лепить что угодно.

После второго танца они словно поменялись ролями: он желал продолжения, а она тянула его назад за столик, потому что ей хотелось еще выпить. Разумеется, они сделали так, как хотела она.

Маргарет выпила бокал, потом еще один, а затем сказала:

– Знаешь, милый, я решила преподнести тебе рождественский подарок. Ведь на Рождество принято дарить подарки, верно? А мы с тобой ничего не приготовили друг для друга. Но я нашла выход из положения.

– Какой же? – спросил Ричард.

– Сейчас увидишь, – ответила она, поднявшись, направилась к пианисту. Что-то шепнула ему, и он, слушая ее указания, стал тихонько подбирать нужную мелодию, затем сказал несколько слов своим товарищам. Маргарет вышла вперед – и запела. Она пела испанскую рождественскую песню, очень простую, но проникнутую страстной верой в чудо. Все присутствующие дружно повернулись в ее сторону. Когда Маргарет допела песню, в зале раздались горячие аплодисменты. Она спела еще одну песню, затем попросила оркестрантов сыграть медленный танец. И, подойдя к Ричарду, потянула его танцевать. На этот раз уговаривать инженера Вуда не пришлось…