Материнский инстинкт

– Инопланетяне вырезали меня из цельного куска металла и продали на аукционе через интернет, – на удивление грустно отозвался он. – Если честно, я был ужасным ребёнком – неласковым и упёртым, а подростком – совершенно невыносимым. Нудным, дотошным и мрачным.

– Не нужно на себя наговаривать.

Яна не смогла рассмотреть его улыбку, но по движению ушей догадалась, что она появилась.

– Если человек говорит о себе гадости, это почти всегда правда. Я мог бы сказать, что я был эксцентричным, непонятым гением, и ты бы поверила. Потому что в хорошее верить проще, особенно если к этому примешивается симпатия.

– Ты был эксцентричным? – воображение тут же нарисовало образ Пеппи Длинныйчулок16.

– Самая большая моя странность заключалась в том, что я себя таковым не считал. В девятом классе школьники готовят выступление на тему «Мое увлечение». У вас такое было?

Яна кивнула, потом сообразила, что в темноте кивок не виден, и добавила:

– Помню, было. Я тогда декупажем занималась, это и была тема моего доклада.

– Ожидаемо, – серьёзно заключил Демьян. Темой моего доклада была жизнь сурикатов.

Яна не выдержала и усмехнулась:

– Где ты их нашёл?

– Я ежедневно смотрел передачу о жизни сурикатов, записывал особенности их поведения, отношения в семье, даже сделал психологический анализ лидерства у этих мангустовых. – Демьян закинул руки за голову и закрыл глаза.

– Ты, наверное, покорил своим докладом уйму девушек.

– Одну покорил. Учительницу биологии. Она дала толчок к моему новому хобби – микроскопу. Представляешь, насколько я был популярным у одноклассниц?

Яна улыбнулась. Впервые за последние дни она чувствовала себя почти безмятежно.

– Дай-ка угадаю: по популярности ты занимал место где-то между чучелом фазана в кабинете биологии и портретом Белинского в учебнике по литературе?

– Я не подозревал, что чудаковат, мне это не доставляло неудобства, а вот родители тяжело переносили мои странности, они разочаровались во мне, когда я ещё был ребёнком.

Улыбка на губах Яны угасла, она почувствовала, что Демьян коснулся очень болезненной для него темы.

– Когда молодые родители мечтают о будущем детей, они не видят их в роли неудачливого, некрасивого, глупого человека. Ожидания всегда далеки от реальности и порядком приукрашены. Никто не мечтает, что ребёнок будет изгоем или забитым заучкой, поэтому так сложно смириться с посредственностью.

Демьян какое-то время молчал. Он сидел, скрестив руки на груди и пристально глядя в блестящие в темноте глаза Яны.

– Я хочу, чтоб мой ребёнок был хорошим человеком. Мне этого будет достаточно.

– Ты так говоришь, потому что у тебя не было детей, – голос Яны предательски дрогнул, в этот момент она была рада, что темнота скрыла подступившие слезы. – Любовь к собственному ребёнку – это что-то сумасшедшее, она ослепляет и не дает мыслить здраво. То, что раздражает в чужих детях, в своём видится как особенность характера. Другие чада могут быть упёртыми, а твой – целеустремленный, другие – шумные и непоседливые, а твой – эмоциональный и подвижный, другие болтливы не в меру, а твой – прекрасно изъясняется для своего возраста. Это бесконечный список. Очень тяжело быть объективной, когда речь идёт о собственном ребёнке. Тебе будет недостаточно вырастить хорошего человека, ты даже не заметишь, как начнешь лепить из него идеальное существо.

Кровать под Демьяном скрипнула, он встал и, сделав несколько шагов, остановился напротив Яны. Она подвинулась и коснулась ладонью простыни рядом с собой. Демьян сел, сохраняя спину прямой.

– Ты сегодня откровенна.

– Ты тоже. – Яна прижалась лопатками к спинке кровати и немного отодвинулась. Горячее бедро Демьяна чувствовалось даже через одеяло, эта близость волновала и пугала одновременно.

– Откровенность – это наркотик, она расслабляет, всасывается в кровь и делает беззащитным. По последствиям она намного страшнее секса. Здесь два варианта: либо человек, которому ты открылся, станет тебе близок, либо ты всю оставшуюся жизнь не сможешь смотреть ему в глаза.

– Очень поучительно. – Яна почувствовала себя неуютно, с опозданием осознав, что действительно обнажила душу.

Демьян ощутил её напряжение и резко сменил тему:

– Знаешь, почему божья коровка так называется?

– Она дает молоко? – Яна ухватилась за возможность поговорить о чем-нибудь безобидном и даже странном, лишь бы не касаться личной жизни.

– Почти. Если прикоснуться к этой букашке, в изгибах ножек выделяется оранжевая жидкость. Это молочко ядовито. Даже тарантулы их не едят. Версий о происхождении названия на самом деле уйма. Мне нравится славянская: в древности считалось, что это насекомое может долететь до Бога и передать любую просьбу.

– Мило, – автоматически заключила Яна. – Спасибо, что скрасил послевкусие от кошмара, но думаю, что пора спать.

Демьян повернулся лицом к окну. Узкий луч света отразился в его глазах.

– Думаю, ты права.

Яна недоверчиво нахмурилась:

– Насчёт того, что пора спать?