Материнский инстинкт

Она приподняла пакет над столом, демонстрируя его содержимое.

– К Тучилиной Ольге Максимовне?

– Да. Я уже вчера здесь была у её соседки. А Ольга Максимовна в какой палате?

– В четвёртой. Купите бахилы,– закончила разговор медсестра и снова уткнулась в книгу.

Яна надела заранее купленные бахилы и медленно двинулась по коридору, мысленно ругая себя за то, что последовала совету из сна, а не уехала из города вместе с друзьями. В четвёртой палате дверь оказалась открытой, и Яна заглянула в комнату.

На одной из кроватей лежала пострадавшая в пожаре соседка, её глаза были открыты, но смотрели в потолок невидяще. Яна несмело сделала шаг и застыла в проёме двери. Ольга Максимовна напоминала заготовку для мумии, словно бинтовать её начали с пальцев ног и добрались только до пояса. Руки и лицо огонь не тронул.

Она пошевелилась, взгляд сфокусировался на гостье, застывшей у входа в палату.

Яна зашла в комнату и остановилась у кровати, коленями упираясь в жёсткий матрац.

– Давно вы пришли в сознание?

Пожилая женщина смотрела на неё, словно на призрак, её круглое лицо скривилось, углы губ резко опустились.

– Ты чего не уехала? Дура набитая. Жить надоело! – неожиданно яростно напала она на собеседницу.

Яна на какое-то время растерялась, а Максимовна продолжила:

– Ведьма хотела убить меня и сама чуть не подохла. Не догадываешься, что эта тварюга пожар сама же и устроила, а сначала свои сатанистские ритуалы, небось, провела. Я слышала музыку, – она заметила недоверчивый и откровенно враждебный взгляд Яны и добавила чуть мягче: – Я же о тебе, голубушка, переживаю. Ведьма тебя задурила. Небось, плакалась на судьбу свою.

Дверь скрипнула, в коридоре что-то зашуршало. Старушка вздрогнула, взволнованно залепетала:

– Глянь-ка, нет ли там кошаков проклятых.

Яна послушно заглянула за дверь и вернулась к собеседнице.

– Нет никого, сквозняк, наверное. Чем вам кошки-то насолили? – Яна уже начинала жалеть, что пришла сюда. Женщина явно была не в себе.

– Ага, кошки. Слуги её, – она поманила пальцем. – О детях узнала? Сколько их было?

– Кроме тех, что погибли, ещё пятеро, – нехотя призналась Яна. Ей казалось, что своими словами она подталкивает старушку к ещё более изощренной лжи.

– Понесла не только мать, отец насиловал её и сестру. А может, и сами они под него ложились. Обе девки, как и их братец, сумасшедшие были и злобные, словно бесы. Мать родила ещё двух малышей, чтобы в жертву принести. А потом они убивали новорождённых и дарили их сатане. Какой нормальный человек такое может сотворить? Никакой. Вся их семья – сатанисты, треклятые приспешники диавола. Для них человечья жизнь – ничто.

– Анастасия Павловна призналась, что родители утопили детей, – раздражённо сказала Яна. Её руки дрожали, хотя в палате было даже жарко. Ноги словно приросли к полу.

Пожилая женщина желчно ухмыльнулась:

– Как котят, и она в этом участвовала. Она такая же, как и вся её семья. Не пожалела малых деток тогда, в пятнадцать лет, и не пожалела потом, когда вышла замуж. Она убийца и поклоняется сатане.

Яна скрестила руки на груди.

– Почему вы никому не рассказали?

– Страх, – Женщина горько всхлипнула. – Я боялась, что они и меня, как куренка, придушат. А потом уже поздно было. Пыталась я ведьме этой жизнь подпортить, а толку? Никто ж не верил, вот и ты не веришь.

– Всё это не очень правдоподобно звучит, – согласилась Яна. – Сценарий к фильму ужасов.

– Можешь и не верить.

В отличие от Демьяна, Яна не умела распознавать ложь, но слова Максимовны иголками проникали под кожу. В такую правду верить не хотелось, проще объяснять все сумасшествием соседки и её склонностью к сочинительству.

– Что вы от меня-то хотите?

– Чтобы ты уехала как можно скорее и никогда в тот дом не верталась.

Яна вымученно улыбнулась, поставила пакет на пол и подошла к двери.

– Я и так уезжаю.

– А товарищи где? – не отставала женщина.

Отвечать не хотелось, почему-то было стыдно сознаваться, что они в том самом доме. Яна взялась за ручку и нетерпеливо топталась на месте.

– До свидания.

Максимовна не ответила, обиженно поджала губы и отвернулась к стене.

Яна почти выбежала из палаты и, прижавшись спиной к холодной стене, перевела дух. Мысли толпились в голове, сталкивались и разбивались, не оставляя ни одной здравой идеи. Настораживало воспоминание о сне: если бабушка Паша хотела, чтобы она пришла сюда и поговорила с Максимовной, значит, просто так отмахнуться от этой правды нельзя. В голове тут же всплыл образ помолодевшей бабушки. Как и все предыдущие гости, она не выглядела на возраст, в котором умерла. Погибшая дочка Шалюковой повзрослела и растёт дальше, словно никогда не умирала. Но сестра и брат Анастасии Павловны не вернулись в возраст Христа, а продолжили стареть и дряхлеть.

Она непроизвольно вздрогнула от страшной догадки: видимо, только младшие дети и новорождённые попали в рай, а остальная часть семьи не там – и это многое объясняет.

Яна прошла по коридору и уже собиралась покинуть корпус, как её окликнула медсестра: