Матрица Макиавелли

– Не сердись. Я тебе сейчас все объясню. По Назарзода сам понимаю, что поторопились, но тут моей вины нет. Я сейчас был у своих друзей в Иране и попросил проверить информацию по Назарзода. Так вот, Корпусу Стражей Исламской революции он хорошо известен. И известен, кстати, как человек, торгующий с военных таджикских складов стрелковым оружием. Он уже давно продает его афганским талибам, что, сам понимаешь, для нас совсем нехорошо. Я через свои возможности создаю резерв оружия в Читрале, а он вооружает моих прямых врагов. Я понимаю – это его бизнес, но и ты пойми – мне такой человек в Таджикистане не нужен. Тем более что, когда бы мы пришли к власти, он бы потребовал себе должность, соответствующую своему званию. А у меня своих боевых генералов хватает. Причем таких, каким я доверяю полностью, а не таким, как он – и вашим и нашим. Но я даю тебе честное слово и готов поклясться на Коране, что я не давал приказ начинать военный переворот в Душанбе. Это надо было быть полным идиотом… Я не знаю, что ему сказали его иранские «друзья», но что получилось, то получилось. Возможно, у КСИР на генерала была какая-то информация о его работе на спецслужбы Саудовской Аравии и они послали к нему связного якобы от руководителя «Исламского государства» аль-Багдади с обещанием оказать ему поддержку в случае начала военного переворота. Я понимаю, что ты далек от этих запутанных игр всевозможных разведок, но, поверь, у кого-то была причина его убрать. И так получилось, что это сыграло нам на пользу. А ты должен радоваться, что мы избавились от ненадежного человека, который бы нас предал в самый ответственный момент.

– Ну хорошо, – примирительно сказал Черняев, – а мне-то что делать?

– А ты можешь совершенно спокойно возвращаться домой. – Абдул-Вали эффектным жестом фокусника из складок своей длинной белой рубахи вынул картонку горчичного цвета и с улыбкой протянул ее Черняеву.

– Что это? – Евгений Владимирович недоуменно взял карточку в руки, хотя прекрасно знал, что это карточка учета Министерства внутренних дел Таджикистана, подготовленная спецотделом перед его командировкой и внедренная в систему учетов МВД в Душанбе. На карточке была его фотография, правда, без козлиной бородки и с еще не совсем седыми волосами, а также биографические данные с отдельной отметкой об отбывании срока в Пермьлаге и неблагонадежности нынешнему режиму. Но Черняев был искренне удивлен не наличию карточки, а тому, что ее изъяли из «святая святых» – из системы учетов МВД. При проработке легенды такой вариант не предусматривался. При оперативной необходимости ее должны были просто показать человеку, который проявит интерес к личности Эмомали Валиханова.

«Не устоял архивариус перед большими деньгами, – подумал Черняев-Валиханов, – а может быть, так решили по ходу операции?»

Черняев с интересом рассматривал карточку. Ее специально затерли и слегка помяли, создав иллюзию частого использования, приведя бумагу в соответствие с датой начала заполнения – 1991 год. Да еще и букв каких-то понаставили красными чернилами. Такие литеры обычно ставились на карточках особого учета. Не забыли даже проставить номер контрольно-наблюдательного дела, заведенного якобы со времени получения нового паспорта в Душанбе.

– Откуда это у тебя? – удивленно спросил Черняев. – Ты что, был в Душанбе?

– Скажи спасибо Абдул-Малеку. Это он через свои возможности достал, конечно, по моей просьбе. Абдул-Малек сказал, что и в электронных учетах тебя тоже убрали, так что можешь работать в Таджикистане совершенно спокойно, как обычный законопослушный гражданин.

– Спасибо, Абдул! И Абдул-Малеку передай мою благодарность. – Черняев обнял Абдул-Вали и попробовал припустить слезу, что у него не очень-то получилось, поэтому он сразу же отвернулся от Абдул-Вали, делая вид, что вытирает слезы.

Евгений Владимирович сделал вид, что справился с эмоциями, повернулся к Абдул-Вали и, показывая на учетную карточку, сказал:

– Это надо сжечь и покончить с этим навсегда.

– Пойдем к морю, там заодно и поговорим о самом важном. Теперь можно.

Они вышли к бедуинской палатке, стоящей на небольшой площадке скалистого берега. В палатке уже был накрыт чайный столик и стояли мягкие кресла. Прохладный воздух нагнетался небольшим передвижным кондиционером, напоминавшим холодильник, от которого шла толстая гофрированная труба с широким раструбом, заправленным непосредственно в палатку. На столике стоял чай, орешки кешью и местные фрукты, нарезанные и красиво уложенные в большое блюдо.

Черняев, зайдя в палатку, решил занять кресло, которое стояло достаточно далеко от раструба кондиционера, и Абдул-Вали вынужден был самостоятельно подвинуть второе кресло ближе к Евгению Владимировичу. Теперь они сидели как два пассажира в салоне бизнес-класса, перед которыми стоял столик с угощениями. Какое-то время они молчали, наливая себе чай в хрустальные стаканчики и набирая в тарелки кусочки манго и финики на маленьких деревянных шпажках. Наконец Черняев откинулся в кресле и приготовился внимательно слушать Абдул-Вали.