Меблированная Кармен

— Ахъ, если бы она увнчала мой пламень! Значитъ, „флёрта“ — сколько хочешь, обязанностей никакихъ: Барыньк весело, она втягивается въ флертовую музыку и черезъ нкоторое время длается ея спеціалисткой — „меблированной Карменъ“. Попадаются между ними и „червонныя дамы“, — Ребекки Шарпъ, ловкія эксплоататорши вертящейся вокругъ нихъ молодежи, — но это относительная рдкость. Обыкновенно, это — женщины очень легкомысленныя, поверхностныя, но добрйшей души; он скорй сами готовы отдать свое, чмъ взять чужое. До тхъ лишь поръ, пока флёртъ остается только флёртомъ, длится истинный расцвтъ меблированной Карменъ. Она — своего рода мотылекъ, перелетающій съ цвтка на цвтокъ, ни къ одному особенно но привязывающійся, разстающійся легко, дружески, и оставляющій по себ такое же дружеское воспоминаніе въ участник мимолетнаго увлеченія. И вдругъ въ такія-то розовыя отношенія врывается мрачный и буйный Хозе-Превозносященскій. Карменъ „закрутила“ его между прочимъ, такъ себ, изъ любопытства, — какъ это отнесется къ ней „непочатая натура“? А непочатая натура взяла да и вспыхнула самою настоящею страстью — безпредльною и самоотверженною, но требующею и къ себ уваженія; взяла да и привязалась къ меблированной Карменъ, какъ можетъ привязаться молодая, впервые охваченная любовью сила, попавшая въ мягкую власть, въ бархатныя лапки къ героин бальзаковскаго возраста, отцвтающей, но опытной и интересной, и еще прекрасной прелестью теплаго, яснаго „бабьяго лта“. Страсть заразительна. Настроеніе меблированнаго Хозе охватываетъ и меблированную Карменъ. Она сознаетъ себя героинею большого, крупнаго, сильнаго чувства, и ей нравится сознаніе, возвышающее ея женское достоинство. Форменное объясненіе въ любви. Связь. Но Превозносященскій — Превозносященскимъ, а въ свою флёртовую бойкую богему барынька слишкомъ сильно втянулась, чтобы отъ нея отказаться. Онъ любить, но въ то же время флёртируетъ, флёртируетъ и флёртируетъ. А Хозе въ своей ревнивой безраздльной любви рычитъ, рычитъ и рычитъ. Рычитъ, — однако, терпитъ. Но всякому терпнію бываетъ конецъ. И въ одинъ прекрасный день Хозе убждается, что его Карменъ устала отъ сильныхъ страстей, что флёртъ затягиваетъ ее сильне обыкновеннаго, и что, увы, кажется, на горизонт уже обрисовалась тнь его счастливаго преемника, меблированнаго тореадора Эскамильо.

— Когда же этому конецъ будетъ? — ршается онъ на роковое объясненіе.

Карменъ, дйствительно, вся эта исторія до смерти наскучила, и, набравшись храбрости, она отвчаетъ:

— Никогда! „Я родилась свободной, — свободной и умру“!

— А, такъ то ты! Держись же, проклятая!..

И черезъ десять минутъ дворникъ дома, гд помщаются меблированныя комнаты, влетаетъ въ участокъ съ испуганнымъ лицомъ:

— Ваше высокородіе! Пожалуйте къ намъ, у насъ въ номерахъ неблагополучно!..

1911