Меч ангелов

Говорила она со знанием дела, совершенно свободно, а язык ее был лишен местного акцента. Весьма интересно для ведьмы из леса.

– Я нашел трупы, – сказал я. – Двое взрослых и двое детей. Это были Йоханн, Маргарита и их родители. – Я покачал головой. – А демон принял облик сироток…

– Спрашиваешь себя – зачем?

И что это такое? Экзамен дедуктивных способностей бедного Мордимера? Прелестно, колдунья допрашивает инквизитора…

Я закрыл глаза и некоторое время молчал.

– Страх, враждебность, взаимные обвинения. Убийства, даже костры. – Я открыл глаза и заметил, что Карла одобрительно усмехается. – Села бы обезлюдели. Это, потом следующее, потом – еще одно…

– Уже были следующее и еще одно, – оборвала она меня.

– Только зачем? – спросил я. – Ведь он мог попросту их убить и сожрать.

– А если не сделал этого, то…

– Как видно, ему нужна еще и другая пища, кроме мяса, – ответил я после короткого раздумья. – Чем он питается? Ужасом? Ненавистью? Так не лучше ли ему направиться в Хез? – позволил я себе горькую шутку.

Она рассмеялась.

– Как видно, обед, приготовленный собственными руками, более вкусен, – сказала.

И была права. Демоны вообще не убивают людей без причины. А более всего радуются, когда, соблазненные ими, люди принимаются убивать друг дружку. Так уж сложилось, что этим вышедшим из древнего мрака существам недостаточно вырвать из нас дарованную Господом искру жизни – они хотят также разрушить наши души. Навсегда лишить нас надежды на вечный небесный покой.

– И как ты от него убежала? – спросил я ее. – Как тебе удалось вытащить меня?

– Я не убегала, Мордимер. – Она смотрела на меня с легкой, пусть чуть обеспокоенной усмешкой. – Я загнала его обратно в бездну.

– Ага, – только и сказал я, поскольку что ж тут было еще сказать?

– Он появится снова, – вздохнула Карла. – Раньше или позже. Как всегда. Ну ладно, хватит об этом. Тебе нужно поспать, да и я измучена. Этот яд, эти раны – голова кругом. – Она взмахнула рукою, а потом нагнулась и пальцами погасила фитилек. – Подвинься немного, а потом можешь прижаться – сказала. – Только держи руки при себе, – добавила, когда я выполнил ее просьбу слишком дословно.

* * *

Карла проснулась, открыла глаза и взглянула на меня. Усмехнулась, но улыбка ее тотчас угасла.

Почувствовала, что связана по рукам и ногам. Беспокойно дернулась, но потом замерла.

– Мордимер, – сказала она очень спокойно. – Что это ты делаешь?

Я обулся и поправил пояс. В избушке все еще было темно, но утренний свет уже пробивался сквозь рыбий пузырь, затягивавший оконца. Карла терпеливо ожидала, что я скажу.

– Ты – колдунья, – ответил я, поскольку, как мне казалось, это объясняло все.

– Я спасла тебе жизнь. – На лице ее все еще не было ни злости, ни страха. Она внимательно вглядывалась в меня.

– Это правда, – ответил ей. – И я тебе весьма благодарен. Искренне. Многие бы посчитали, что жизнь моя не стоит того, но я ценю ее, как бедняк ценит последний грош в своем кошеле. Это, однако, не меняет сути вещей, дорогая Карла, а именно – того, что ты колдунья. Я же, если не знаешь, – я позволил себе мягкую иронию, – колдуний выслеживаю.

Я сел над ней и взял в пальцы ее локон. Она не двигалась.

– Человек, что позволяет собственным чувствам и желаниям победить свои идеалы, мало чего стоит, – сказал я, надеясь, что она поймет меня или хотя бы попытается понять. – Как я мог бы оставаться инквизитором, слугой Божьим, молотом ведьм и мечом в руках Ангелов – ибо именно так нас зовут – когда бы не сумел вырвать грех из собственного сердца?

– Благодарность – это грех? – Она смотрела мне прямо в глаза.

– Отчего же? – запротестовал я. – Я горячо тебе благодарен. Я обязан тебе. Тронут твоей помощью. Но… это ничего не меняет. Или полагаешь, я отступил бы от исполнения долга за взятку? За сто, тысячу или десять тысяч денариев? Если не знаешь ответа, то скажу: нет, не отступил бы. Так могу ли я отступить от него, потому что ты сберегла мне жизнь? Какое это имеет значение в глазах всесильного Господа?

– Мордимер, я ведь была твоим союзником в борьбе со злом, – сказала Карла убедительно. – Разве я не доказала тем самым, что стою на твоей стороне?

– Нет, – ответил я с жалостью. – Поверь мне, Карла, – я взял ее руку в свою ладонь. Пальцы ее были красивы, пусть и со сломанными, с траурной каемкой от земли, ногтями, – я делаю то, что делаю, из милости к тебе и желания дать избавление твоей душе. Что за человеком я был бы, оставь я тебя во грехе? Ты идешь к пропасти, я же протягиваю руку, чтобы тебя спасти.

Карла все время смотрела мне в глаза, и я видел, что она размышляет над сказанным. Я не тщил себя надеждой, будто убедил ее, но хотел, чтоб она хотя б услышала мои резоны.

– Ты готовишь для меня костер, Мордимер, – сказала она наконец с горечью. – А не вытаскиваешь из пропасти.

– Я спасаю твою душу, Карла, – ответил я. – И кому какое дело до того, что случится с твоим телом?

– Уж вообрази себе, что мне есть до этого дело! – Она приподнялась на локте. – Развяжи меня и позволь уехать!