Меч и ятаган

За этот месяц Кристиану ни разу не удалось побыть в тепле: ни во время работы, ни во время сна. Он грел руки над углями жаровен, на которых подогревали хирургические инструменты, или над испарениями от вспоротых животов пациентов. Иногда ему приходилось работать практически вслепую – такой пар валил из его рта. В то утро у него от холода онемели пальцы ног, а зубы стучали от холода. Но хуже всего для работы было то, что его замерзшие пальцы стали непослушными. Кровь снова застыла на них и сделала их скользкими. Кристиан с трудом удерживал в руке инструменты. Он пытался перетянуть сосуд пациенту, и его собственная дрожь усиливалась вибрациями от артиллерийских канонад. Кристиан накладывал шов, но тут у него судорогой свело руку, а потом поясницу, и он разогнулся, чтобы потянуться. Вытерев лоб окровавленным рукавом, он огляделся.

В дальнем углу операционной рядом с одним из хирургов сидел Арно де Врис, его левую руку всю изрешетило картечью. Кристиан понял, что граф все это время наблюдал за работой сына, но не смог понять, связано ли выражение его лица с тем, что хирург в этот момент отрезал лохмотья кожи и мышц, или с тем, что он думал о занятиях сына. Пока хирург делал свое дело, Арно даже не поморщился, продолжая пристально следить за каждым движением сына. О чем он думал в этот момент, неизвестно, но его челюсти были крепко сжаты. Хирург закончил обрабатывать руку, граф встал, неуклюже надел доспех и ушел, не сказав сыну ни слова.

Кристиан долго смотрел ему вслед, а потом вернулся к работе.

Ученичество Кристиана в Меце было абсолютно лишено формальностей. Ему определили стол, выдали инструменты и обеспечили бесконечный поток пациентов, на которых он мог практиковать свое ремесло. Во многом ему приходилось работать интуитивно, и интуиция его не подводила. Если подводила – люди умирали. Времени на размышления о погибших на его столе или даже от его руки особенно не было. Он слышал, как хирурги время от времени ходят вдоль рядов носилок с ранеными и с помощью ножа или молотка милостиво избавляют от страданий тех, кому надеяться уже не на что. У попадавших к нему на стол был хоть какой-то шанс. При любой возможности Кристиан наблюдал за тем, как работают другие хирурги, но у него редко выдавалась свободная минута для такой роскоши, как обучение.

Раненые умирали в таких количествах, что люди думали, будто все дело в препаратах, которые используют хирурги. Герцог отправил к королю гонца с прошением пополнить запасы медицинских принадлежностей. Через несколько недель глубокой ночью посланнику короля удалось пронести в город несколько ящиков с медикаментами.

Кристиан занимался солдатом, которому прострелили плечо из аркебузы. Свинцовая пуля сплющилась на входе и оставила зияющую рану, настоящее месиво из плоти и костей. Кристиан попробовал нащупать саму пулю, но никак не мог найти ее, и подумал, что, видимо, пальцы совсем онемели от холода. Он расширил рану лезвием и принялся искать пулю, но тут к его столу подошел мужчина с деревянным ящиком в руках. При виде нежданного гостя хирурги зашептались, но он направился прямиком к Кристиану.

– Доброго дня, месье, – поприветствовал его незнакомец, ставя ящик на пол. – Я принес вам алоэ и скаммоний, землю Лимноса и оксид цинка, а также другие лекарства. Не сомневаюсь, они вам пригодятся.

– Так, значит, это вы? – кивнул ему Кристиан. – Я слышал о вас. Вы тот самый человек, которому удалось проникнуть в город, когда все здравомыслящие люди пытаются сбежать отсюда?

– Признаюсь, – улыбнулся гость, – я и есть тот самый глупец!

– Меня зовут Кристиан де Врис, сир. Я всего лишь ученик, но благодарю вас за вашу смелость.

– Меня зовут Паре. Я тоже всего лишь ученик и был им, сколько себя помню.

– Вы месье Амбруаз Паре? Хирург? – просиял Кристиан.

– Некоторые так меня называют. Другие используют куда менее лестные эпитеты, – отозвался Паре, пристально глядя на пациента Кристиана. – Вам лучше поторопиться, сир, если мне будет дозволено заметить. Эта рана не станет ждать, пока вы освободитесь.

Кристиан с дрожащими руками вернулся к работе. Паре! Хирург самого короля! Он написал несколько трудов по хирургии и анатомии и настроил против себя всех известных врачей, потому что написал свои работы не на латыни или греческом, а на французском. Зато для учеников эти книги оказались настоящим сокровищем.

– У меня есть ваши книги, – сказал Кристиан, не отрываясь от работы.

– В месте вроде этого, надеюсь, вы все же не используете их для перевязок и растопки.

Кристиан с улыбкой покачал головой, достал из раны сплющенную свинцовую пулю и бросил ее на пол. Потом взял щипцами обрывок ткани, окунул в стоявшую на жаровне чашу с кипящим жасминовым маслом, собираясь приложить дымящуюся ткань к ране, пока та не остыла.

– Зачем вы это делаете? – спросил Паре, хотя прекрасно знал ответ и просто хотел проверить глубину знаний Кристиана.

– Потому что порох ядовит, – ответил Кристиан. – Масло убьет яд раньше, чем яд убьет пациента. Так делают все.

– И сколько ран вы уже обработали таким образом за ваше пребывание здесь?