Меч и ятаган

– Что за богохульство! – взревел Лука. – Богохульница и шлюха! Заткни свой грязный рот!

– Хочешь посмотреть? – крикнула Мария. – Хочешь посмотреть, как изнасиловали твою дочь? – В ярости она сорвала с себя джеркин и начала расстегивать штаны. – Я покажу тебе, что он со мной сделал!

Лука схватил дочь за запястья, рывком поднял в воздух и прижал к стене. Мария задела плечом полку, миски и чашки полетели на пол. Вблизи его лицо исказилось от ярости практически до неузнаваемости, в каждом слове сквозили злоба и презрение.

– Ты знаешься с этой распутницей и одеваешься как шлюха! Думаешь, я поверю тебе, что ты девственница? Что за чушь ты несешь! Покажи, что ты не девственница, и я спрошу у тебя только одно! – орал он с побелевшим от гнева лицом. – Кто был первым?

Мария попыталась ударить его, но он перехватил ее руку и швырнул дочь на пол. Стоя рядом с ней, он старался держать себя в руках и не наброситься на нее, зная, что в гневе может убить ее, на что, впрочем, имел полное право. Его бы судили мужчины, понимающие его позор, понимающие его горе и потерю и дочери, и чести.

– Больше никого не было, отец! Как ты мог обо мне такое подумать? Он вообще не мужчина, а животное! Я не соблазняла его! – Мария злилась на себя за то, что рыдания мешают ей говорить, что голос звучит слабо и неубедительно, но все же продолжила: – Я ничего не делала! Я просто училась читать!

– И своим чтением ты, Мария, призвала дьявола к порогу нашего дома! Твоя бессмертная душа в опасности! Но я и так бы все понял, даже если бы он ничего не сказал мне! Я тебя знаю!

И тут до Марии наконец дошло. Она с трудом встала на ноги и тихо сказала:

– Теперь я все поняла. Ты ничего с ним не сделал, отец, да? Он солгал тебе. Ты знал, что он врет, но он нашел способ надавить на тебя.

Вот тут-то он ее и ударил. Сильнейший удар в висок, от которого у нее искры полетели из глаз, сбил Марию с ног. Она упала и сильно ударилась головой о пол. Она поморгала, пытаясь прояснить зрение, но ничего не видела, в ушах шумело, из носа шла кровь, пронзительные крики матери доносились как будто бы издалека. Елена подбежала к ней, но Лука крикнул, тяжело дыша и продолжая сжимать кулаки:

– Убирайся отсюда! Забирай с собой и вторую шлюху, и выметайтесь прочь из моего дома!

Мария убежала из ризницы, оставив ошеломленного Луку Борга стоять посреди комнаты с тяжелой кувалдой в руках – этим инструментом он разбивал камни. По лицу каменщика тек пот.

– Я… я никогда не видел ничего подобного, Лука! – в панике затараторил Сальваго, запинаясь. – Она набросилась на меня. Я пытался оттолкнуть ее, но она не унималась. Ты же знаешь, если она чего захочет… Она никак не желала уходить, – покачал головой священник. – Я в таких делах неопытен и проявил излишнюю грубость. Прошу, простите меня! Я вышел из себя! Я говорил ей, что она подвергает опасности свою душу, но тут она пришла в ярость, Лука, и поранила меня, – добавил он, показывая ему испачканное в крови гусиное перо и рану на шее.

Немигающим взглядом Лука смотрел на него, пытаясь осознать, что видят его глаза. Он посмотрел на кровь на воротничке Сальваго. С этим все было ясно, понял Лука.

Но потом он перевел взгляд на стол, покрытый пятнами крови, а вот это объяснить было уже не так легко. Крови было слишком много, да и место странное. Сальваго поймал его вопросительный взгляд и тут же продолжил:

– Вот видите? Тут все залито моей кровью! Я сам виноват, не надо было соглашаться учить ее чтению! Вы были правы! Вы и сами это знаете. Вы сами сказали мне, что я зря трачу время. Но о таком я даже и помыслить не мог, даже помыслить не мог!

Зажмурившись, Лука усиленно думал. Он увидел такое, что никому не пожелаешь, увидел то, что превосходило его понимание.

– Но, святой отец, как же она смогла…

– Все было так, как я сказал, Лука! Посмотрите на меня! – Сальваго показал на кровоточащую ранку на шее. – Я не стану выносить сор из избы, Лука! Я никому об этом не расскажу, все останется между нами, и честь вашей семьи не будет запятнана! Вы же понимаете, что скажут люди. Я не желаю вам такого унижения!

Лука обеими руками сжал кувалду. Мышцы на руках ходили ходуном, он сжимал руки и отпускал, сжимал и отпускал. Со лба градом лил пот.