Меч Немезиды

– Сейчас скажу хозяину, как ты с врачами обращаешься! – попытался пригрозить он. Но это не возымело действия.

Охранник выпятил нижнюю челюсть.

– Я твой хозяин, филин! Больше с тобой никто тереть не будет! Делай, что говорю, а то пожалеешь…

Бероев глянул на часы. Прошло уже двенадцать минут.

– Ладно, пойдем в машину. Там послушаю.

– Зачем? Уши есть? Здесь и слушай!

Наступила пауза.

– У дедушки вашего, кажется, псориаз, – сказал Бероев, почесывая переносицу. – Лучше тебя другим фонендоскопом слушать.

– Какой еще псориаз?

– Кожная болезнь неизлечимая. Будешь весь в струпьях ходить.

На охранника это произвело впечатление.

– Ни фига себе! Ладно, филин, тогда другой трубкой слушай…

Они вышли на улицу и сели в микроавтобус. Бероев выпил свою таблетку, обычным фонендоскопом прослушал охранника и напустил на него страху, порекомендовав как можно быстрее сделать рентген. Мгновенно потеряв обычную самоуверенность и агрессивность, тот быстро вернулся на свой пост. Санитарный фургон уехал.

Бероев был озабочен. Профилактическую таблетку он выпил на пять минут позже, чем положено. И хотя предварительно получил детоксичный укол, да и с фонендоскопом обращался с максимальной осторожностью, при работе с ядами всякое бывает…

Но для него применение спецсредства «К» на этот раз завершилось хорошо. А Фитиль умер во сне через 10 минут после отъезда «кардиологов».

Тиходонский край

Не имеющие начала и конца полоски рельсов хорошо видно с двухсот метров. С трехсот надо напрягать зрение, чтобы различить блестящие проволочки. Выше они расплываются и на пятистах пропадают. Зато железнодорожная насыпь хорошо видна и с восьмисот, и с километра… То ровная, как серая стрела, то загнутая – плавно, как казацкая шашка. Вокруг расстилается зеленая, не успевшая выгореть, степь, иногда появляются довольно редкие рощицы и лесополосы. Но вагон в них не спрячешь…

Денис смотрит вниз то невооруженным взглядом, то заглядывает в бинокль. Он представлял себе полет в вертолете несколько иначе. Более комфортным, что ли. В кабине было очень шумно и тесно, пахло бензином. Легкий «Ми-60» весил меньше, чем Архипычева «Волга», он вибрировал, и болтало его нещадно. Сиденье, казалось, постоянно куда-то ныряет, потом выныривает, и не успеет «пятая точка» ощутить под собой опору, как в груди снова образуется пустота, а сердце испуганно проваливается.

Денис глянул на Мамонта – тот сидел напряженный, на лбу складка. В конце концов, майор перегнулся к пилоту и что-то проорал ему на ухо.

– Как скажете! Можно подняться повыше! – гаркнул в ответ пилот. Голос у него натренирован, что ли. Во всяком случае, Денис слышал его, не напрягаясь.

– Вверху будет спокойнее!

Мамонт вопросительно взглянул на Дениса.

– Выше не надо! – сказал тот.

Видя, что Мамонт продолжает смотреть с прежним выражением, повторил громче:

– Не надо выше! Идем как идем!

И закашлялся – въедливый бензиновый запах драл горло.

Мамонт понял, махнул рукой, отвернулся.

Только что под ними промелькнула нанизанная на железнодорожное полотно россыпь шиферных крыш. Пилот ткнул пальцем в навигационное устройство, увеличил масштаб карты. Денис смог разобрать надпись: Северск. Восьмая по счету станция на маршруте Тиходонск—Москва.

Местность преимущественно открытая, гор и лесов нет, вдоль полотна лепятся хутора и дачные поселки. Вагон здесь отцепить не могли – уж больно все на виду. Да и спрятать его негде.

За три часа они пролетели большую часть маршрута. Еще дали крюка на аэродром для сельской авиации – там дозаправились, причем как-то очень удачно, «всего 75 рублей за тонну» – так объяснил пилот, страшно довольный. Но и вонял, кстати, дешевый бензин непереносимо.

Вышли к реке, пронеслись вдоль русла, которое неожиданно раздалось вширь, оделось в песчаные берега, усыпанные отдыхающими. Люди смотрели снизу на вертолет, прикрыв глаза от солнца рукой, кто-то махнул им рукой.

– А то десантируйтесь! – крикнул пилот Денису с Мамонтом, смеясь и показывая вниз большим пальцем, как римский император на гладиаторских боях.

– Девчонки! Пиво, рыба вяленая!

Потом начались леса. Сперва выступили вдоль полотна легкой зеленой сыпью, а дальше надвинулись черной массой, сдавили в тисках двойную нить железной дороги. Они летели над узкой просекой минут двадцать, и, наконец, лес несколько ослабил объятия. Просека внизу стала свободней, и в самом широком месте они увидели плавно уходящую в лес старую железнодорожную ветку.

– Станция! – сказал Денис. – Маленькая какая-то…

Под вертолетом проплывало строение, отдаленно похожее на здание вокзала, но не настоящего, а макета. Вокруг теснились несколько домиков. Двухпутное полотно, заросшие травой запасные пути, на которых ржавели остовы вымерших железнодорожных динозавров.

– Полустанок, – сказал пилот. – На карте его нет.

Он постучал по навигатору, где и в самом деле продолжала тянуться ровная серая линия.

Вертолет снизился, сделал широкий круг. Денис внимательно смотрел в бинокль, сканируя окружающую местность. Уходящая в лес ветка обрывалась через сто метров.

– Второй заход? – спросил пилот.