Меченосец

И все же Промис не решился взяться за работу, опасаясь гнева хозяина, тогда Рик спросил у него, как можно связаться с домиком, и тот указал на старый таксофон, стоявший у стены возле самых ворот.

Экран на нем давно не работал, но трубка была на месте, едва Рик снял ее, зазвучали гудки вызова.

— Але! — отозвались на том конце, Рик узнал голос Гарсиа.

— Позови сеньора Ромеро.

— Зачем тебе?

— Затем, что нужно кое-что обсудить.

— Рикки… — голос Гарсиа стал звучать тише, Рик даже представил, как тот, оглядываясь через плечо на Ромеро, шепчет, прикрываясь ладонь. — Рикки, послушай, сейчас не самое лучшее время для разговоров, давай лучше завтра. Сеньор не в духе.

— Ну а я — в духе! — прокричал Рик, ожидая, что Гарсиа окончательно перепугается, однако тот сказал:

— Ну как знаешь…

И в трубке стало тихо. Потом что-то отдаленно зашуршало, скрипнуло, и Рик услышал Ромеро.

— Ну что там у тебя, пилот?

«От пилота слышу, Ромеро! — завопил Рик. — Или нет — Ромерик! Ромереночек!»

Перед его глазами возникли живописнейшие панорамы лугов, покрытых коврами из цветов самых изумительных форм и расцветок. А над ними носились стаи белых голубей, которые поднимались все выше и удалялись прочь, в сторону белоснежных горных вершин.

— Сэр, я хочу поставить на «трайдент» пушку, ту, которую пытался ставить Спайк.

— Но с ней тогда что-то не заладилось, хотя я отдал на нее семь тысяч песо.

— У меня есть пара мыслей, сэр.

— Всего пара?

«Да, тупица! Две замечательные мысли!»

Рик ждал, что Ромеро как-то отреагирует на его дерзость, но, видимо, тот не придавал этим словам никакого значения, а, значит, Гарсиа напрасно паниковал.

— Всего две, сэр, но их будет достаточно.

— Ладно, ставь, — буркнул Ромеро и повесил трубку.

«Эй, Ромеро, куда ты подевался!»

Рик подождал еще немного, уклоняясь от пыли, которую вздымали проносившиеся мимо мотоциклисты.

«Все-таки гонки — это здорово! Промис, где ты там? Иди посмотри, сейчас будет последний заезд!»

— Иди посмотри на этот синий мотоцикл! — вырвалось у Рика, и он засмеялся.

— Чего? Какой еще мотоцикл?!

Промис подошел ближе, и только теперь Рик понял, что находится в ангаре и никаких мотоциклов здесь нет.

— Какой-то из твоих клеев содержит чистую наркоту, Промис…

— С чего ты взял?

— С того, что мне трудно сосредоточиться. Ты сам-то этот фунобуксид пробовал?

— Я собирался, но…

— Но не решился.

— Ты же сам попросил!

— Ладно. Кстати, у тебя здесь крысы, ты знал об этом?

Промис вздохнул. Похоже, его изобретение оказалось не таким уж совершенным — выглядит как алкоголь, пахнет как алкоголь… но не алкоголь.

— Ладно… Принеси мне активированного угля из аптечки… И аспирин.

— Сколько?

— Весь.

Пока Промис ходил за лекарством, Рик, чтобы хоть немного сосредоточиться, начал разбирать в ящике запчасти. Но и это было нелегко: железо в его руках плавилось, распадаясь на шустрые, похожие на ртуть шарики, а датчики превращались в гвозди и разлетались по ангару, трепеща слюдяными крылышками. В результате, когда Промис вернулся с лекарствами, он застал Рика сидящим на полу со сложенными на груди руками.

— Я принес таблетки…

— Давай, только больше никакого клея.

— Нет, только аспирин и вспененный дезактиватор.

— Давай сначала пену.

Промис подал баллончик и отвернулся. Сам он не мог проглотить и пары порций, хотя и ему случалось сильно травиться. Но Рик был профессионалом и пушку на «трайдент» хотел поставить именно сегодня.

Зажав мунштук зубами, Рик прогнал из головы беспорядочно мечущиеся образы и решительно нажал кнопку.

Баллончик вздрогнул и, зашипев, словно змея, начал выдавать отвратительную на вкус пену.

Рику удалось сделать всего несколько глотков, затем он разжал зубы и подал баллончик Промису, но того рядом уже не оказалось — беднягу вытошнило возле стены.

— Ну и зря, — произнес Рик, унимая судорогу в пищеводе. Между тем дезактиватор действовал, и к тому времени, когда Промису наконец полегчало, Рик тоже пришел в себя, и они взялись за установку пушки…

Три часа компаньоны работали не останавливаясь: сняли пулемет, электроприводы и патронные короба. Потом Промис принес рыбных чипсов и зеленую грушу. Это был весь их обед, после которого они начали устанавливать «марк».

Прикинув, как будет расходиться факел от выстрела, Рик обрезал ствол пушки на десять сантиметров и обработал его напильником. Промис тем временем смазывал шестеренки патронной подачи и устанавливал короб.

Казалось, что конец работы уже близок, однако за всякими мелочами, смазкой и регулировкой пришлось провозиться до самой темноты.

Перепачканные смазкой и усталые, Рик и Промис возвращались домой, подсвечивая себе фонариком, который Промис всегда держал при себе.

— Завтра будет ветрено, — сказал он.

— Почему так думаешь?

— А вон видишь, Астрагол желтым светится?

— Это вон та, фиолетовая?

— Какая тебе фиолетовая? Фиолетовая — это Сапран. Астрагол выше…

— А-а, понял. Ну что с того, что она желтая?

— Значит, будет ветрено. А если голубым светит — будет штиль.

Когда они пришли к домику, там уже никого не было. Ромеро и его подручные уехали, оставив на веранде ящик с продуктами.