Мечи франков

– Эрл Стевнир любезно просветил меня и успокоил, – продолжал Сергей. – Он сообщил, что сей Гебхард – всего лишь самозванец, властвующий на здешних землях лишь попущением его величества Карла. Следовательно, выданная им грамота стоит не больше пергамента, на котором написана. Но теперь и это не имеет значения. Принцепс Нейстрийский Роберт подтвердил, что готов взять под свою руку баронство Дамье э Шапель, а эрл Стевнир уже принял оммаж баронессы Дамье от имени своего сеньора. И повелел ей управлять баронством до совершеннолетия сына. Не думаю, что теперь кто-нибудь… – Сергей многозначительно посмотрел на графа и сделал соответствующую паузу, – кто-нибудь рискнет посягнуть на эти земли. И ты, твоя светлость, можешь более не беспокоиться о безопасности своего юного родича и посвятить свое внимание делам герцогства Лотарингия.

Что, господин граф, не нравится? Аж пальцы побелели, так подлокотники кресла стиснул. Ну да, обидно. Мало того что баронство увели, так еще и в пренебрежении родством обвинили.

Но лицо держит. Профессионал. И тему тут же сменил.

– Барон Айзенх… Вы привезли его с собой? – хрипло поинтересовался граф.

– Пергамент? Да, разумеется. Показалось, сей документ будет тебе любопытен, твое сиятельство.

– Нет, не документ, барона Айзенха!

Сергей сделал паузу, потом демонстративно вздохнул.

– Увы! Не знал, что твое сиятельство захочет взглянуть на ничтожество.

– Ты его отпустил?!

– Как можно? – Сергей изобразил удивление. – Он разбойник, и я обошелся с ним так, как всегда обходятся с разбойниками на моей земле! – Сергей гордо задрал подбородок.

– И как же это? – подала голос графиня Эрсинда.

– Разбойников вешают, сеньора.

– Как? Как можно вешать благородного барона? – возмущенно воскликнул Ренье.

– Да как обычно, твое сиятельство. За шею. Она ведь имеется у каждого человека, твое сиятельство. Но поскольку, как верно замечено, он был не крестьянином, а бароном, я оказал ему честь: повесил негодяя на воротах его собственного замка. А еще внял его последней просьбе.

– Какой? – снова влезла любопытная графиня.

– Он просил не вешать его за… – еще одна пауза, – шею. Мол, у вас, в Лотарингии, шевалье за шею не вешают. Как по мне – довольно странный обычай. Как я уже сказал, шея имеется у каждого человека. И на любую можно накинуть петлю.

Длинная Шея проглотил уже готовые вырваться слова негодования. Попытался сообразить, что это: пустая болтовня юнца, который никогда не слышал мерзкого прозвища графа, или прямая угроза представителя короля?

– Что именно ты с ним сделал? – процедил граф.

– Разве я не сказал? – Сергей изобразил удивление. – Прошу меня простить. Я повесил его за ноги. Да, это заняло немного больше времени, но что поделаешь. Последняя воля… Не исполнить ее было бы несправедливо.

– Ты повесил за ноги, как бродягу, человека старинной благородной крови? Его прадед был рыцарем самого Карла Великого! Что же это за земля, где благородных казнят так же, как чернь? – Граф все-таки отыскал подходящие слова. Вернее, ему так показалось.

– Северяне называют нашу землю Страной Городов, – ответил Сергей. – И через наши земли пролегает наиболее удобный путь в Восточную империю римлян. И далее, в страны муслим. Так что бывают у нас самые разные люди. И поверь, твоя светлость, разницу между благородной и презренной кровью мы знаем очень хорошо. Могу тебя заверить: благородный человек не стал бы воевать с вдовой и младенцем, чей муж и отец погиб, сражаясь за своего сеньора. Добавлю лишь, что, когда этого разбойника вешали, я был неподалеку и слышал, как он визжит. Как свинья, которую режут. Не сомневайся, твоя светлость, Айзенх был ничтожеством. Думаю, его мать согрешила с конюхом… Или с псарем. – Сергей ухмыльнулся. – Думаю, я совершил благое дело. Избавил старинный род потомков прославленного воина от паршивой овцы.

– Выказать слабость перед лицом неминуемой гибели – простительно, – заметила графиня.

– Позволь с тобой не согласиться, прекрасная сеньора. Именно перед лицом смерти истинное благородство и является. Если бы враги пленили тебя, или меня, или его, – кивок на Стевнира, – стали бы мы умолять? Те, у кого благородство в крови, не унизятся перед победителем. Они примут свою участь, любую участь, с достоинством.

Графиня благосклонно кивала. Какой пожилой даме не понравится, когда ее назовет прекрасной этакий юнец?

– Когда мы, люди Севера, – еще один кивок на Стевнира, – видим истинное благородство, то мы сажаем такого человека за свой стол и обращаемся с ним как с равным. Ведь мы знаем, что слово такого человека – не свинячье хрюканье. И он непременно заплатит за свою свободу, дав нам обоим возможность снова сойтись с ним в битве.

«…И снова содрать с него выкуп», – мысленно продолжил Сергей. Но вслух добавил:

– Кстати, вот документ, о котором я говорил.

Сергей достал пергамент с лицензией на захват баронства Дамье.

Граф кивнул, метнувшийся кабанчиком придворный цапнул документ и доставил сеньору. Тот ознакомился и посмурнел. Все обстояло именно так, как сообщил Сергей.