Мечи франков

– Помню, – кивнул Пешеход. – У меня хорошая память. И еще я помню, что ты говорил о земле. Что конунг предложит мне землю и мне стоит согласиться. Но пока мне предлагают всего лишь принять Христа. Чувствуешь разницу? – Хрольв ухмыльнулся.

Засмеялись многие. Отличный способ сбросить напряжение.

– Раз у тебя хорошая память, Хрольв-конунг, – сказал Сергей, когда хохот стих, – значит, тебе будет несложно вспомнить, что именно я сказал. Какие слова?

– Ты сказал… – Пешеход поскреб бороду, потер лоб… – Ты сказал: когда франкский конунг предложит тебе что-то, соглашайся. Сделай это, и получишь в благодарность обширные владения на земле франков.

У Хрольва действительно была хорошая память. Как, впрочем, и у всех, кому приходится запоминать много такого, что в будущие времена можно было зафиксировать на бумаге. Это радовало. А еще приятнее было то, что Сергей сформулировал свое «пророчество» так удачно.

– Разве я сказал, что тебе сразу предложат землю?

– Признаю, ты этого не говорил, – согласился Хрольв. – Но ты мог догадаться, что христиане предложат мне креститься. Они всем это предлагают.

– Зато они не всем предлагают стать франкскими ярлами. – Сергей решил рискнуть. – Только тем, что принял их бога. Иначе здесь нельзя.

– Можно и иначе, – неожиданно вмешался Бьёрн. – Мой дед и его братья завоевали земли англов и саксов без всякого крещения.

– Так то Рагнарсоны, – ухмыльнулся Пешеход. – Сам-то ты не завоевал даже этот город.

Нет, не забыл Хрольв, как его кинул союзник. Не забыл и не простил.

Бьёрн побагровел.

Но смолчал.

Он теперь вечный должник Пешехода.

– Ну да я тоже его не завоевал, – самокритично признал Хрольв. И повернулся к Сергею: – Значит, ты говоришь, что франк даст мне землю? Готов в этом поклясться?

– Зачем? – Сергей пожал плечами. – Речь идет о твоей земле, а не моей. С чего бы мне в чем-то клясться, если в этом нет выгоды?

Присутствующие одобрительно заворчали. Даже Бьёрн закивал. Сергей привел сильный аргумент.

– Коли так, почему я должен тебе верить? – Хрольв недобро прищурился.

– А не верь. – Сергей еще раз пожал плечами. – Я сказал, что сказал. Иногда бывает, я говорю вещи, которые сами приходят в голову. У меня есть знакомый ведун (на нурманском это звучало: тот-кто-знает), его дядя, – кивок на Ререха, – его зовут Избор, так вот он понимает, что говорит. Я – не всегда. Я же не ведун. Избор сказал: я мог бы стать его учеником, но зачем мне это? Я не хочу быть тем, кто предсказывает конунгам судьбу, я хочу быть тем, кому ее предсказывают.

– А славно сказано! – воскликнул Стевнир. – И я слыхал об этом Изборе. Говорят, он был великим воином, а уж потом стал колдуном. Варт, а может, мне тоже креститься? Даст мне тогда конунг франков здешнее ярлство?

– О тебе я ничего не знаю, – честно ответил Сергей. – Но думаю, когда землю получит Хрольв, он поделится с другом и сделает тебя ярлом.

– Что ж, тогда я клянусь Молотом Тора: как только я стану здешним ярлом, то ты, юный хёвдинг, навсегда станешь моим другом!

– Когда ты примешь Христа, Стевнир, клятва Тора уже не будет иметь значения, – заметил Сергей. – Но это и не важно, потому что я уже твой друг, Стевнир-хёвдинг.

– И ты опять прав, Вартислейв! – Стевнир так воодушевился, что даже вскочил. – Клянусь своей славой, тогда я назову тебя своим братом!

– Как захочешь, так и назовешь, – прорычал Хрольв, недовольный тем, что больше не в центре внимания. – Что мне делать? Принять Христа или драться?

– Соглашайся, конунг, – сказал Стевнир. – Попасть в Валхаллу – это славно, но я бы еще пожил ярлом в стране, где даже козы размером с наших йотландских коров!

Сергей посмотрел на Хрольва и вдруг понял: тот все уже решил.

Вот только что он решил?

– На переговоры со мной пойдут… – Хрольв почесал лохматый затылок, оглядел присутствующих. – Ты… – палец Пешехода ткнул в грудь Стевнира, – ты, ты и еще ты… И ты! – Палец указал на Сергея.

Тот, впрочем, даже не сомневался, что попадет в список.

А вот Ререха Хрольв не выбрал. Хотя княжич был вождем нескольких кораблей, непосредственным начальником Сергея и вдобавок родичем Пешехода.

А еще Сергей готов был поставить гривну серебра против горстки дирхемов, что у великана был план. Он даже не исключал, что громадина-конунг уже обо всем договорился с Бургундским, а это обсуждение – оно так, чтобы народ не подумал, что лидер не уважает его, народа, мнение.

Нет, все же удивительно, что в этой огромной башке, больше похожей на волосатый ледниковый валун, спрятан такой изощренный ум.

Сергей ждал герцога Ричарда Бургундского со свитой, но они пришли все, все благородные франкские лидеры. Все четверо: король, герцог и пара графов, которые мало чем уступали и герцогу, и королю. Еще – два епископа. Нет, один даже архиепископ.

Пешеход возвышался над французами, как верблюд над охотничьими лошадками. Огромный, косматый, со следами старой крови на рукавах рубахи. А вот кольчуга его блестела, отдраенная, наново смазанная и чертовски дорогая даже на вид. Воин, что тут скажешь.

А сказал он то, что воину и положено сказать в подобном случае.