Мечи франков

Но в жилах Карла Третьего текла настоящая королевская кровь, и он ничем не выдал своего беспокойства.

Теперь Хрольву следовало склониться еще больше и поцеловать шитую серебром туфлю.

Или хотя бы воздух над ней.

Символически.

Учитывая рост и комплекцию Хрольва, сделать это было непросто. Пешеход же любил простые решения.

Левая лапища приподняла королевскую ногу, правая ухватила туфлю снизу и вскинула вверх, к губам будущего вассала. Легко, непринужденно…

И катастрофично.

Потому что от этого не предусмотренного церемониалом действия король потерял равновесие и вместе со стулом опрокинулся навзничь.

Присутствующие ахнули. Кто-то из норманнов неуверенно хохотнул… Архиепископ Руанский сжал в кулаке висящее на груди Распятие, забормотал: «Crux sancta sit mihi lux, non draco sit mihi dux, vade retro satana…»

Однако в чем в чем, а в умении действовать Ричард Первый Нормандский (в язычестве – Хрольв Рёнгвальдсон) всегда был мастаком.

Стремительный бросок – и король вместе со стулом снова приведен в вертикальное положение, а коленопреклоненный вассал, смиренно склонив голову, протягивает ему соединенные вместе ладони.

Карл невозмутимо (королевская кровь!) сжал эти веслоподобные ручищи собственными и встал со стула, наконец-то возвысившись над будущим вассалом. Поднять такого гиганта он даже не пытался, но тот это и сам понимал, воздвигся самостоятельно. А поскольку память у него была отменная и дальнейший порядок действий был известен, то Хрольв немного присел и наклонился, подставляя сюзерену бородатую рожу: целуй.

И – свершилось. Датский секонунг Хрольв Пешеход стал Робертом Первым Нормандским.

Ну а потом все пошло, как и планировалось. Вступление во власть, раздача наград и наконец истинно христианская свадьба новообращенного принцепса Роберта Первого с дочерью короля Карла принцессой Гизелой. Дочерью пусть и внебрачной, но королем официально признанной.

И, в отличие от законной дочери короля пятилетней Ильментруды, достаточно взрослой, чтобы выдать ее замуж отнюдь не символически.

Тем более что Гизела была девицей весьма крупной. И пусть на фоне жениха она таковой не смотрелась, но по франкским меркам невеста была настоящей великаншей. Притом довольно красивой и статной.

Жениху она понравилась. Что внебрачная, ему, недавнему язычнику, наплевать. Главное – приданое.

А приданое за дочерью папа дал хорошее. Опять-таки брак этот легитимизировал в глазах франкской аристократии как самого Пешехода, так и его будущих детей.

В общем, идеальная невеста.

Как позже выяснилось, характер у Гизелы оказался далек от идеального, ну да у Хрольва не забалуешь. Когда он собственноручно прикончил двух шевалье, попытавшихся пенять мужу за жестокое обращение с супругой, сама супруга наконец осознала, чем отличается утонченный французский аристократ от потомственного викинга. Осознала и смирилась.

Но поздно. Расположение мужа она утратила. Тем более что и женой она оказалась не вполне состоятельной, поскольку – бездетной.

Так что наследника Вильгельма Хрольву родила не она, любовница.

Но это уже другая история, причем весьма запутанная, так что оставим ее ученым-историкам и вернемся к событиям, которые прямо касаются истории нашей.

Глава 35. Лотарингия. Близ замка баронов Дамье э Шапель. Жених

Одиннадцать дней осады – сущая мелочь, если ты предупрежден заранее.

Виллибад был предупрежден. Самим осаждающим. Барон Айзенх оказался настолько простодушен, что заранее предупредил о своем визите. И о цели его тоже предупредил, так что вместо гостеприимно распахнутых дверей соседа встретили запертые ворота и рекомендация проваливать.

– Моя госпожа решила посвятить свою жизнь воспитанию сына, – сообщил барону Виллибад с крепостной стены. – Замужество ее не интересует.

– Я хочу услышать это от нее самой! – заорал барон.

И подбоченился.

Надо отметить, выглядел он статно, особенно – на коне. Скрадывались невысокий рост и кривоватые ноги. Впрочем, одет барон подобающе: сразу видно, что богат. Что, на его взгляд, было немаловажно. Айзенху доложили, что покойный муж потенциальной невесты изрядно поиздержался перед смертью. Жаль только, что в долги не влез. Не то Айзенх их выкупил бы, и женитьба на вдове стала бы делом решенным. Равно как и присоединение баронства к его собственным землям, что расширило бы последние втрое.

Что же до младенца-наследника… Вряд ли тот доживет до совершеннолетия. Дети – такие хрупкие существа…

Вдовая баронесса прятаться не стала. Взошла на стену и со всей доступной вежливостью подтвердила: да, она не собирается замуж. И принять барона в замке не может, поскольку – траур.

Айзенх облизнулся. Баронесса стала еще красивее, чем раньше. Расцвел бутончик. Самое время срезать.

Отказ его не смутил. Во-первых, его дружина много сильнее, чем у вдовы. А во-вторых, у Айзенха с собой письмо герцога Лотарингского Гебхарда, в котором тот по праву сеньора-опекуна разрешал барону Айхензу вступить в брак с вдовой барона Дамье.