Мечта на вешалке

На этот раз возле меня затормозил «Кадиллак Эскалейд». Если вы не знаете, что это такое, то я вам объясню. Это такая громадина, на которых любят разъезжать по Южному Бронксу чернокожие рэперы. Эти ребята, намотав на себя километры разнообразной бижутерии, медленным ходом катят по улице, демонстрируя в открытые окна себя, красивых до невозможности, и глухое уханье сабвуферов[1] оглашает окрестности на всем пути их следования. Завидев все это великолепие, девушки издают тихие стоны и бросаются на проезжую часть, мечтая погибнуть под колесами прекрасной машины волшебного принца.

В общем, именно такой вот сказочный принц, только не афроамериканец, а обычный русский парень с добрым тамбовским прищуром, в кепке, надвинутой на самые глаза, в унитазных цепях и с музыкой и составил конкуренцию небритому джигиту на ржавой «копейке».

— Эй, подруга, не замерзла? — перекрикивая матерную речевку, несущуюся из открытого окна, небрежно осведомился тамбовский принц.

Я перестала забираться в «Жигули», вытащила ногу обратно из салона «копейки» и обернулась на голос. Джигит почувствовал себя обманутым и принялся громко возмущаться:

— Э! Брат! Так нэ пойдет! Найды сам сэбэ дурачку! А это мой дэвущка!

— Брателло, ты не понял! — последовал ленивый ответ из «Кадиллака». — Телка едет со мной!

— Падажди! Зачэм хамишь, да? Пачэму так дэлаешь? Курутой, да? — выбираясь через заднюю дверцу с монтировкой в руке, возбужденно говорил джигит. Водительская дверь его машины, по-видимому, не открывалась вообще.

Поклонник рэпа не остался в долгу. Он резко свернул к обочине и припарковался прямо у светофора.

— Слушай, ты, чмо болотное, давно не огребал люлей? — спортивно выпрыгнул из машины парень, поправляя на бегу кепочку. Широченные штаны, приспущенные ниже некуда, только чудом удерживались его на бедрах и не падали на асфальт.

Пока соперники сближались, расходились и сходились, примериваясь, куда бы нанести первый удар, холодный порыв ветра вывел меня из гипнотического состояния. Запахнув на груди полотенце, я с трудом оторвала взгляд от завораживающего созерцания широченных штанов владельца «Кадиллака» и недовольно проговорила:

— Вы там побыстрее разбирайтесь между собой, а то я замерзла…

В ответ на вполне невинное замечание носатый тип опустил монтировку, которую уже занес над головою противника и, обернувшись в мою сторону, раздраженно выкрикнул:

— Э-э! Иды сваей дарогой, да? Нэ видыш, мужчины разговаривают?

Ну, я и пошла. Не хотят меня везти, и не надо. Прекрасно сама до дома доберусь. Надо сказать, что мое триумфальное шествие в полотенцах по Чистым Прудам не осталось незамеченным. На подходе к скверу какая-то старушка, завидев меня, одной рукой прижала к себе девчонку лет пяти, а второй рукой закрыла ребенку глаза. У нотариальной конторы молоденькая девица, тащившаяся под руку с властной суровой дамой, тут же принялась показывать на меня мимикой лица и говорить, что люди вообще вон как одеваются, потому что сейчас так модно, а ей почему нельзя носить туники с одними только колготками?

Уже на подступах к дому Оганезовой я отразила нападение сумасшедшей старухи, которая норовила догнать меня и стукнуть своей клюкой, проскочила мимо кучки подростков, целившихся сорвать мой наряд, и наконец-то вошла в парадное. И, только поднимаясь по лестнице, я окончательно протрезвела и поняла, какого дурака сваляла.

* * *

Подумать только! Мало того что я лишилась своего любимого платья, я же ничего не выяснила! Я не узнала ни про связь таинственного Бабарыкина с убитой Кругловой, ни про Ивана Таганского, который эту самую Круглову убил! А теперь ниточка оборвалась, и мне остается только одно — идти сдаваться в милицию. Взять для поддержки кассиршу Катю и ее приятеля — охранника Юрика, бухнуться в ноги к следователю Чечулину и просить сыщика самому найти настоящего убийцу Стервозы.

Одолеваемая этими невеселыми мыслями, я отперла дверь квартиры, на цыпочках, чтобы не будить спящих на кухне соседей, прокралась к Наташкиной комнате и потянула на себя дверь. И сразу же отступила на шаг назад, испуганная пронзительными завываниями, доносившимися с дивана. В полумраке помещения, освещенного только горящим экраном телевизора, на краешке разобранного дивана сидели три напряженные фигуры. Супруги-молдаване в обнимку переживали просмотр передачи, Наташка страдала в гордом одиночестве. Я взглянула на экран, но увидела там только финальные титры передачи «Жди меня».

— О-ой, горе-то какое! — причитала Илянка, пряча зареванное лицо в ладони. — О-ой, судьба-то какая у женщины! О-ой, бедненькую уби-или… Что же теперь будет с бедной Дашенькой и Русла-аном!

Я шагнула в комнату и бодро выпалила:

— Всем привет! А что это вы смотрите?

— Ты представляешь, в «Жди меня» про Светлану Круглову рассказывали, — со значением произнесла Наташка и, убавив звук, включила торшер.