Медицинские заметки Шерлока Холмса. Как болели, лечили и умирали в Викторианскую эпоху

«Я сообщу вам, что мне известно о прошлой жизни Эффи. Она была вдовой, когда мы с нею встретились, хотя и совсем молодою – ей было двадцать пять. Звали ее тогда миссис Хеброн. В юности она уехала в Америку, и жила одна там в городе Атланте, где и вышла замуж за этого Хеброна, адвоката с хорошей практикой. У них был ребенок, но потом там вспыхнула эпидемия желтой лихорадки, которая и унесла обоих – мужа и ребенка. Я видел сам свидетельство о смерти мужа. После этого Америка ей опротивела, она вернулась на родину и стала жить с теткой, старой девой, в Мидлсексе, в городе Пиннере.

Пожалуй, следует упомянуть, что муж не оставил ее без средств: у нее был небольшой капитал – четыре с половиной тысячи фунтов, которые он так удачно поместил, что она получала в среднем семь процентов. Она прожила в Пиннере всего полгода, когда я встретился с ней. Мы полюбили друг друга и через несколько недель поженились».

Холмс и Ватсон вместе с мистером Манро в конце концов силой проникают в коттедж и обнаруживают, что таинственная желтолицая особа – дочь Эффи, которая, как оказалось, все же осталась жива. Ее покойный муж-юрист был афроамериканцем, и ее дочь Люси тоже родилась чернокожей. «Желтое лицо» оказалось маской.

Две долгих минуты Грэнт Манро не нарушал молчания, и когда он ответил, это был такой ответ, что мне и сейчас приятно его вспомнить. Он поднял девочку, поцеловал и затем, держа ее на одной руке, протянул другую жене и повернулся к двери.

– Нам будет удобней поговорить обо всем дома, – сказал он. – Я не очень хороший человек, Эффи, но, кажется мне, все же не такой дурной, каким ты меня считала.

Интересный факт: время, в течение которого Грэнт размышляет о том, поддержит ли он свою жену, варьируется в зависимости от издания. В первой публикации рассказа в журнале The Strand Magazine

в 1893 году ему потребовалось всего две минуты, чтобы принять решение. В какой-то момент Конан Дойл решил, что подобные размышления должны быть более обстоятельными, и предоставил мистеру Манро больше времени на раздумья – целых 10 минут.

Желтая лихорадка вскользь упоминается и в «Собаке Баскервилей», когда мы узнаем, как Генри остался единственным наследником рода Баскервилей.

– Других претендентов на наследство нет?

– Нет. Единственный другой родственник, о котором нам удалось кое-что узнать, это Роджер Баскервиль, младший брат несчастного сэра Чарльза. Всех братьев было трое. Средний, умерший в молодых годах, – отец этого Генри. Младший, Роджер, считался в семье паршивой овцой. Он унаследовал баскервилевскую деспотичность и был как две капли воды похож на фамильный портрет того самого Гуго Баскервиля. В Англии Роджер не ужился и был вынужден скрыться в Центральную Америку, где и умер в 1876 году от желтой лихорадки. Генри – последний отпрыск рода Баскервилей.

Желтая лихорадка в Викторианскую эпоху