Медное королевство

— Не будем обманываться, госпожа Низрин, и у нашего племени руки бывали в крови. И я бы не хотел внушать эти мысли нашей юной Нахиде. — На его лице промелькнула тень. — Бану Манижа говорила в подобном духе. Это сильно ей навредило.

Низрин сузила глаза.

— У нее были причины, чтобы так говорить, и тебе это известно.

В дверь постучали. Низрин сразу смолкла. Находясь в Дэвабаде, всегда, и даже в Великом храме, нужно было проявлять осторожность в высказываниях о Кахтани.

Но сейчас в дверь просунул голову отнюдь не шпион.

— Бану Нахида. — Джамшид сложил пальцы домиком в знаке почтения. — Не хотел прерывать, но из дворца прислали за тобой паланкин.

Нари рассердилась.

— Ну конечно. Упаси Создатель, чтобы я провела в собственном храме хоть минуту сверх дозволенного времени. — Она встала и поглядела на Низрин. — Ты идешь?

Низрин отрицательно покачала головой.

— У меня здесь остались кое-какие дела. — Она пригвоздила Нари строгим взглядом. — И, пожалуйста, ради всего святого, постарайся воздержаться от экскурсий по городу.

Нари закатила глаза:

— Держу пари, даже родная мать не висела бы у меня над душой так, как ты.

Она прошла мимо Низрин, и та вдруг взяла ее за руку — жест, строго запрещенный правилами храма. Ее взгляд был полон теплоты.

— Но ее здесь нет, дитя, поэтому оберегать тебя — наша обязанность.

Искреннее беспокойство на лице женщины отчасти усмирило гнев Нари. Сколько бы они ни спорили, Низрин оставалась единственной мало-мальски родной для Нари душой в Дэвабаде. Нари не сомневалась, что наставница желает ей только самого лучшего.

— Ладно, — проворчала она и, сложив ладони, обратилась к Низрин и Картиру вместе: — Да будет гореть ваш огонь вечно.

— Взаимно, бану Нахида, — ответили ей.

— Экскурсия по городу? — спросил Джамшид, когда дверь за ними закрылась. — У тебя такой вид, словно только что получила нагоняй.

— Узнала еще одну темную страницу из истории Дэвабада. — Нари надулась. — Хотела бы я хоть раз услышать рассказ о том, как наши предки наколдовали радугу, вышли на улицы, дружно пустились в пляс, и больше ничего не произошло.

— Легче держать обиду, когда помнишь только плохое.

Нари поморщилась:

— Да, наверное, ты прав.

Она отбросила мысли о больнице и повернулась к нему лицом. Тусклый свет коридора особенно сильно выхватывал тени у него под глазами и обрисовывал острые углы носа и заострившихся скул. Пять лет прошло с того дня, когда Дара чуть его не убил, а Джамшид так и не выздоровел до конца. Однако все это время шел на поправку — тягостно-медленным темпом, который у всех вызывал только недоумение. От плечистого лучника, которого Нари впервые увидела, когда он, верхом на несущемся в атаку слоне, ловко метал стрелы из лука, осталась лишь бледная тень.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как будто ты ежедневно задаешь мне один и тот же вопрос, хотя ответ всегда один и тот же.

— Я — бану Нахида, — сказала она, когда они вышли в главный молельный зал храма. Это было огромное помещение, предназначенное вмещать тысячи Дэвов. Высокий потолок держался на нескольких рядах разрисованных колонн, а вдоль стен протянулась череда алтарей, посвященных самым почитаемым фигурам за многовековую историю их племени. — Это мой долг.

— Я в порядке, — заверил он, останавливаясь, чтобы рассмотреть посетителей храма. — Здесь сегодня толпа.

Нари проследила за его взглядом. Действительно, в храме яблоку негде было упасть. И, похоже, многие пришли сюда издалека: отшельники в поношенных хламидах и целые семьи паломников с круглыми глазами делили место с дэвабадскими буржуа.

— Твой отец не преувеличивал, когда говорил, что народ начнет съезжаться за месяцы до Навасатема.

Джамшид кивнул.

— Это самый важный из наших праздников. Наступает новый век свободы от оков Сулеймана… Целый месяц мы чествуем жизнь и славим предков.

— Это повод тратить деньги и много пить.

— Это повод тратить деньги и много пить, — согласился Джамшид. — Но тебя ждет настоящая феерия. Состязания и гуляния на любой вкус, на прилавках — только самое новое и интересное со всех концов света. Парады, фейерверки…

Нари застонала.

— Работы в лазарете будет невпроворот.

Джинны подходили к увеселениям со всей серьезностью, а к опасностям перебрать — без должной серьезности.

— Думаешь, твой отец вернется к этому времени?

Не так давно Каве отбыл в Зариаспу, где находилось родовое имение э-Прамухов, пролепетав что-то о производственном конфликте между фермерами и кошмарном нашествии прожорливых лягушек, которые положили глаз на посевы серебристой мяты.

— Непременно, — ответил Джамшид. — Вернется помогать королю с последними приготовлениями к торжеству.