Механический бог

– Сталкиваюсь с этим постоянно, – строго ответил наставник. – Бывает вот, человек назначит себе авторитета, и начинает потом с ним играть в детские качельки унижения и возвышения. Сам выбирает и сам унижается, а потом пытается за счет авторитета восстановить «справедливость», унизив ни в чем неповинного наставника, который так бесстыдно посмел над ним возвыситься.

– Бедный… бедный Вальтер! – Анна покачала головой, – невинное дитя!

– У-а-а! – наставник вытер невидимые слезы.

– Вот постоянно меня втягиваете в споры, и я же остаюсь виноватым. Я же всерьез воспринимаю! А для вас спор – это такой инструмент «возмездия». Прицепитесь к мелочи… Потом грызете меня – грызете.

– Изверги… – равнодушно сказала Анна, глядя в зеркальце – она поправляла ресницы тушью.

– В споре обычно никто не ищет конкретных решений. Спорщики соревнуются, кто круче, у кого яйца больше. Хотя, по сути, они доказывают друг другу, что их можно уважать и любить. Спорящий словно просит, чтобы вы, отстаивая свою правоту, вели себя чуточку гуманней с его иллюзиями. Просто, возможно, именно на этих иллюзиях удерживаются ключевые опоры его личности. Чем больней человеку в споре, тем важней для него эти опоры. И если вы человека таки переспорите, с ним может случиться нервный срыв, или того хуже – психический коллапс. Так что спорьте сознательно!

– Если верно понимаю, – заговорил Тим, – к комплексу неполноценности можно свести все вообще: игры, фильмы, развлечения, успех…

– Верно понимаешь, – подтвердил наставник. Пожалуй, два самых очевидных ограничителя желаний – это наше физическое тело со всеми своими потребностями и наше морализирующее воспитание. Детские игры, наполненные фантазиями – способ эти ограничения компенсировать. Используя игрушки, малютка отыгрывает роли, которые реализовать в реальной жизни пока неспособен. У взрослых свои игры – для взрослых. К ним относятся: отношения, работа, книги, сериалы, игры – все вообще. Мы готовы проживать чужую жизнь, если собственная – не тешет наше самолюбие.

– Чота как-то грустно, – сказал Макс. – Я люблю игрушки.

Макс проводит несколько часов в день в сетевых симуляторах: участвует в гоночных заездах и отстреливает мобов в виртуальных шутерах. Иногда я к нему присоединяюсь, и мы самоутверждаемся на пару – в глазах друг друга. У него в силу опыта получается лучше.

– Когда мы тему проекций прошли, у меня интересу к играм поубавилось, – пожаловался он. – Уже не вижу игру… – вижу графику и свои проекции. Ни фига не играбельно! Перестал верить в виртуальную реальность. Так теперь вы еще и эту мою сетевую зависимость самоутверждением добили…

– Отличный результат! – Вальтер диковато улыбнулся. – Я тобой горжусь, Макс! У тебя есть потенциал на мастера.

– Нафиг мне ваш потенциал! Хочется жизни радоваться…

– Вот именно! – поддержала его Анна.

– Невротики, – сказал тихо наставник.

– Неудачники! – хихикнул Давид.

– Давай, выделывайся… – сказал Макс, глядя на Давида. – Возвышайся, сколько влезет, психический наркоман!

– Невротик любит, когда другие страдают, – заметил Вальтер. – Ему делается легче, потому что в это время он сам становится более заметным и востребованным. Зависть – это желание сравняться и опередить, чтобы стать более важным и ценным в глазах других людей. Это – рыночная психология. Человек преподносит себя в качестве товара на рынке отношений. И если «товар» не берут, он сам включает себя в список непригодных для употребления. Комплекс неполноценности – это выдуманный товаром запах гнили, по которому он сам зачисляет себя в список испорченных. И кстати, совсем иначе на этом рынке мыслит «покупатель»… В общем, на сегодня все, – сообщил наставник. – Вопросы есть?

– А бывают другие причины у комплекса неполноценности, кроме неадекватного восприятия реальности? – поинтересовался Давид.

– Нет. Все проблемы – от этого.

– Вот я встречаю по жизни людей с комплексом неполноценности, которые выбрали тиранию, – заговорила Анна. – Выливают желчь на других, возвышаясь в своих глазах. И такой неприятный осадок после общения остается… – говорила она с легкой усмешкой, видимо, намекая на Вальтера.

– Анна, если ты реально хочешь разобраться, что тут к чему, надо анализировать не реакцию «людей» – а свою. Чем конкретно является осадок, который после общения остается? Все мы самоутверждаемся. У всех есть «комплекс» неврозов. Именно он и заставляет человека доказывать, что этого комплекса у него нет.

– Ясно. Спасибо, – печально ответила она…

Осознанность

За пять дней до озарения

В здании пси-корпуса прошла практическая лекция на тему осознанности. Мы внимательно слушали Вальтера. Вопросов никто не задавал. Все знали, что осознанность – это ключевая техника адептов пси-корпуса, которую надо молча перенимать без всяких аргументаций. На все сопутствующие вопросы наставник пообещал ответить в индивидуальном порядке «за чашечкой кофе».