Механический принц

Джем. Она целовала Джема. Если поцелуи Уилла были как огонь, то поцелуи Джема были, как глоток чистого воздуха после долгого пребывания в душной темноте. Его губы были нежными и твердыми; его рука нежно лежала на ее затылке, направляя ее губы к своим. Его другая рука была на ее лице, нежно поглаживая большим пальцем ее скулу. Его губы на вкус были похожи на жженный сахар; сладкие из-за лекарств, подумала она. Его прикосновения, его были неуверенными, и она знала почему. В отличие от Уилла, он считал, что это верх неприличия, что ему не следует трогать ее, целовать ее, что ей следовало бы вырваться. Но она не хотела вырываться.

Даже сейчас, когда она задумалась о том, что это с Джемом она целовалась, что это Джем заставил ее голову кружиться и появиться звон в ушах, она почувствовала, что ее руки поднимаются, как будто сами по себе обвили его шею, прижимая его ближе к себе.

Он задохнулся от удивления. Он, должно быть, был настолько уверен, что она оттолкнет его, что на мгновение затих. Ее руки скользили по его плечам, убеждая его нежными прикосновениями и шепотом не останавливаться. Нерешительно он вернулся к ласкам, и затем с еще больше силой поцеловал снова и снова, каждый раз с все возрастающей настойчивостью, обхватив ее лицо своими пылающими руками, его тонкие пальцы скрипача поглаживали ее кожу, заставляя ее дрожать. Его руки передвинулись на ее поясницу, прижимая ее еще крепче; ее босые ноги заскользили на ковре и они почти наткнулись на кровать.

Тесса, ухватившись пальцами за рубашку Джема, потянула его на себя, принимая его вес на свое тело с чувством, что ей вернули то, что принадлежало ей всегда, какую-то часть ее, которой ей не хватало, но она и сама не знала, что ей ее не хватало. Джем был легким, тонкокостным, как птица с таким же быстро бьющимся сердцем. Она провела рукой по его волосам, и они были такими мягкими, какими они ей всегда представлялись ей в скрытых мечтах, как будто пух был между ее мальцами.

Он в изумлении никак не мог заставить свои руки прекратить гладить ее. Они двинулись вниз по ее телу, она почувствовала его неровное дыхание возле своего уха, когда он нашел завязки ее пеньюара и задержался на них, его пальцы дрожали.

Его неуверенность заставила сердце Тессы почувствовать, как будто оно расширяется в ее груди, нежности ее сердца было достаточно, чтобы удержать их обоих внутри него. Она хотела, чтобы Джем видел ее такой, какая она есть, Тессу Грей, без ее перевоплощений в кого-либо. Она наклонилась и развязала завязки, пеньюар соскользнул с ее плеч, так что она осталась только в одной батистовой ночной рубашке. Она посмотрела на него, затаив дыхание, убирая распущенные волосы с лица. Возвышаясь над ней, он посмотрел вниз и хрипло сказал снова то, что он говорил до этого в экипаже, когда он трогал ее волосы.

— Ни хен пио линг.

— Что это значит? — прошептала она, и на этот раз он улыбнулся и сказал:

— Это значит, что ты красивая. Тогда я не хотел тебе говорить. Я не хотел, чтобы ты подумала, что я позволяю себе вольности.

Она подняла руку и дотронулась до его щеки, такой близкой к ее щекам, и затем тонкой кожи шеи, где сильно билась кровь. Его ресницы трепетали, когда он глазами такими же, как серебряный дождь, проследил движение ее пальцев.

— Возьми их, — прошептала она.

Она наклонился к ней, их губы снова встретились, и накатившие ощущения были такими сильными, таким непреодолимыми, что она закрыла глаза из-за них, как будто она могла скрыться в темноте. Он что-то прошептал и подтянул ее к себе. Они перекатились в сторону, их ноги были переплетены, их тела двигались все ближе и ближе друг к другу до тех пор, пока им не стало трудно дышать, но и даже тогда они не смогли остановиться.

Она нащупала пуговицы его рубашки, но даже тогда, когда она открыла глаза, ее руки дрожали слишком сильно, чтобы расстегнуть их. Она неуклюже расстегнула их, порвав ткань.

Когда он стащил рубашку с плеч, она увидела, что его глаза снова засветились чистейшим серебром. У нее было лишь на мгновение, чтобы восхититься этим, однако, она была слишком занята, любуясь им. Он был очень худым, без опоясывающих мускул, как у Уилла, но в нем была какая-то восхитительная хрупкость, как в строке поэмы. Золото под молотком. Хотя слой мускул еще покрывал его грудь, она увидела тени между его ребрами. Нефритовый кулон, который Уилл дал ему, лежал ниже угловатой ключицы.

— Я знаю, — сказал он, посмотрев на себя застенчиво. — Я не… Я имею в виду, я выгляжу…

— Красиво, — сказала она, и она действительно так думала. — Ты красивый, Джеймс Карстейрс.