Механический принц

Он посмотрел на нее. Его зрачки были огромными, серебряная радужка сейчас была лишь тонким ободом вокруг черного. Он тяжело дышал, его рубашка была расстегнута на шее, пот выделялся на его ключицах. Его щеки пылали.

— Какое это имеет значение? — спросил он голосом настолько тихим, что он больше походил на шипение. — Какое все это имеет значение? Я умираю. Я не проживу и десяти лет. Какое это имеет значение, сломается ли скрипка прежде, чем я или нет? — Тесса была потрясена. Он никогда не говорил так о своей болезни, никогда. Он поднялся и отвернулся от нее к окну. Лишь немного лунного света смогло пробиться в комнату сквозь туман; Казалось, что белые туманные фигуры прижимались к окну: призраки, тени, смеющиеся лица. — Ты знаешь, что это правда.

— Ничего не предрешено. — Ее голос дрожал. — Нет, ничего неизбежного. Лекарство…

— Не существует никакого лекарства. — В его голосе больше не было злости, он был просто безразличным, что было еще хуже. — Я умру, и ты знаешь это, Тесс. Возможно, уже в следующем году. Я умираю, и у меня нет ни одного родного человека в целом мире, и человек, которому я доверяю больше, чем кому-либо, высмеивает то, что убивает меня.

— Но Джем, я вообще не думаю, что Уилл делал это с таким умыслом. — Тесса прислонила смычок к подставке и нерешительно подошла ближе к нему, как будто он был животным, она боялась спугнуть. — Он просто пытался убежать. Он бежит от чего-то, чего-то темного и ужасного. Джем, ты знаешь, что это так. Ты видел, каким он был после… после того, как увидел Сесилию.

Сейчас она стояла прямо позади него, достаточно близко, чтобы протянуть руку и нерешительно дотронуться до его руки, но она этого не сделала. Его белая рубашка прилипла к лопаткам от пота. Через ткань она видела метку на его спине. Он опустил скрипку почти безнадежно на комод и повернулся лицом к ней.

— Он знает, что это значит для меня, — сказал он. — Видеть его просто балующимся с тем, что разрушает мою жизнь…

— Но он не думал о тебе…

— Я знаю. — Сейчас его глаза были почти черными. — Я говорю себе, что он лучше, чем хочет казаться, но, Тесса, если он на самом деле такой? Я всегда думал, что если у меня больше ничего не было, то у меня, по крайней мере, всегда был Уилл. Если я не сделал ничего, что наполнило мою жизнь смыслом, то я, по крайней мере, всегда помогал ему. Но, может быть, мне не следовало этого делать.

Его грудь поднималась и опускалась так быстро, что это стало беспокоить ее; она приложила свою руку тыльной стороной к его лбу и ахнула.

— Ты горишь. Тебе нужно отдохнуть… — Он отклонился от нее, и она, оскорбленная, опустила руку. — Джем, что такое? Ты не хочешь, чтобы я дотрагивалась до тебя?

— Не так, — он покраснел, а затем покраснел еще сильнее.

— А как? — Она была действительно озадачена; Такое поведение она могла бы ожидать от Уилла, но не от Джема — вся эта таинственность и злость.

— Как будто ты медсестра, а я твой пациент. — Его голос был твердым, но неровным. — Ты думаешь, что, если я болен, то мне не нравится… — он перевел дыхание. — Ты думаешь, что я не знаю, — сказал он, — что если ты берешь мою руку, то только для того, чтобы пощупать пульс? Ты думаешь, я не знаю, что если ты смотришь в мои глаза, то только для того, чтобы понять, сколько я принял лекарства? Если бы я был другим человеком, здоровым человеком, у меня могли бы быть надежды, даже предположения; я мог бы… — он прервался, либо потому что он понял, что сказал слишком много, либо потому что он ему нужно было перевести дыхание; он дышал тяжело, а его щеки покраснели. Она покачала головой, чувствую, как ее волосы щекочут шею.

— Это говорит лихорадка, не ты. — Его глаза потемнели, и он уже начал отворачиваться от нее.

— Ты даже не можешь поверить, что я хочу тебя, — сказал он наполовину шепотом. — Так вот, я достаточно живой, достаточно здоровый…

— Нет… — не раздумывая, она поймала его руку. Он напрягся. — Джеймс, это совершенно не то, что я имела в виду…

Его пальцы обвили ее руку, лежащую на его предплечье. Его кожа была такой же опаляюще горячей, как и огонь. А затем он развернул ее и привлек к себе.

Они стояли лицом к лицу, грудью к груди. Его дыхание шевелило ее волосы. Она чувствовала, что от него исходит жар, как туман от Темзы; чувствовал биение крови сквозь его кожу; увидела со странной ясностью биение пульса на его шее, свет на бледных завитках волос, лежащих на его еще более бледной шее. Маленькие иголочки тепла пробежали по ее коже, сбивая ее с толку. Это же Джем, ее друг, такой же постоянный и надежный, как сердцебиение. Джем не заставлял ее кожу гореть или кровь бежать быстрее по венам, до тех пор, пока у нее не закружится голова.

— Тесса… — сказал он. Она посмотрела на него. В его выражении лица не было ничего постоянного и надежного. Его глаза были темными, его щеки горели. Когда она подняла лицо, он наклонил свое, прижившись ртом к ее губам, и она даже замерла от удивления. Они целовались.