Мехасфера: Ковчег

Он стоял на галерее эпического амфитеатра, словно в утробе механического кита, наполненной всяческими конвейерами, двигателями и другими устройствами. Проход вдоль стены выглядел как терраса, отгороженная от машинного зала метровым парапетом. В зале сквозь неосязаемую пустоту неслись коробки с едой, вися на направляющих рельсах. Как костюмы на вешалках в химчистке, сотни продуктов выезжали из одной ниши в стене и въезжали в другую. Работающая линия пролегала напротив Куско, а две другие мрачно пылились выше и ниже уровня террасы, видимо, сломались от землетрясений. Недра «Ковчега» виднелись куда доставал ярко-зеленый взгляд прибора ночного видения, а в самом низу, в тридцати метрах под террасой, на самом дне зала, стояли рефрижераторы с семенами.

За пределами этого неописуемого мирка продолжалась погоня. Летящий с небес снежный пепел нес траур ночи, которую удастся пережить далеко не всем. Простой армейский тягач был не в состоянии разогнаться, как скоростной болид, но и животное не могло быстро бежать по рассеченной скалами и трещинами земле. Когда Эхо передал по рации описание защитной панели, полковник засомневался:

— Думаешь, у них получится?

— Там легко. Управление интуитивно понятное и каждый шаг демонстрируется соответствующей графикой. Эту систему, как и все остальные, упростили под деградирующее поколение землян, когда образованные люди уже сбежали на Марс…

Он с трудом произносил слова, будто выбрасывал горячую картошку из рук, — машина прыгала на каждом камне, передавая толчки и вибрацию в непредназначенный для комфортной езды кузов. Рулевой Чарли высунулся из бокового окна:

— Куда едем?

— Подальше отсюда! Давай вокруг горы! Инкам нужно время, чтобы включить турели.

Полковник повернул один из прожекторов назад и попытался ослепить бегущую за ними по пятам когтистую тварь. Острые наросты на ее коже сверкали в ярком потоке света, а рептильные глаза жмурились. Клык смерти выставил перед мордой огромные конечности и закрывался ими от непривычного ему свечения. Машина подлетала на огромных валунах, а хищник прыгал за ней, обуреваемый нестерпимым голодом. Сильный запах еды нарушил его зимнюю спячку, и теперь ему хотелось жрать все подряд.

— Он что-то задумал! — похлопал полковника по плечу Эхо.

— Вижу. Давай постреливай, вдруг попадешь в глаз. Надеюсь, хоть роговицы у него не бронебойные.

Но сержант не успел прицелиться. В тот момент, когда тягач сбавил скорость, клык смерти оттолкнулся от земли и завис над скалами в эффектном прыжке. Он пролетел, как оторвавшийся от горы камень, и с грохотом врезался в корму пикапа. Ослепленный прожектором, он не понимал, где именно находятся люди, а потому схватил мощными челюстями первое в них попавшееся — огромный кусок бампера и край лебедки. Задняя часть тягача со скрежетом надломилась. Эхо стрелял в верхние жвалы чудовища, пытаясь отбросить его от машины. От резкого удара и последовавшего за ним торможения морпехи растянулись в кузове и нервно засучили ногами в каком-то полуметре от хищника, всеми силами пытаясь избавиться от него. Одна из пуль попала в мягкую часть его десны и вызвала нестерпимую боль, возможно, даже задев корень зуба. Клык смерти издал резкий вопль и вместе с бампером оторвался от кузова тягача.

Машина снова разогналась до крейсерской скорости, но в какой-то момент управлявший ею Чарли почувствовал резкий толчок назад, словно взял на буксир скалу. Это крюк лебедки застрял в пасти зверя и тянул его за собой, как пойманную на удочку мегарыбу. Благодаря такой помощи хищник не отставал от машины.

Эхо начал стрелять в натянувшийся трос, но полковник оттолкнул ствол его автомата.

— Лебедка нам нужна для семян! Нельзя ее потерять!

— Но что делать?

— Раскручивай ее до предела. Пусть бежит вдалеке.

Вдвоем они подползли к опасно открывшейся корме тягача и, держась за боковые поручни, травили лебедку, все дальше отпуская пойманного на крючок зверя.

— Что теперь?

— Затянем узел между деревьями и свернем этой твари шею.

Темные залы «Ковчега» таили в себе как спасение для всего человечества, так и смерть для отдельно взятого человека. Пуно отпрянул от решетки — он наконец понял, почему Лима внезапно стала так холодна к нему, почему его спасли и выходили на плоту, хотя могли бросить на растерзание каннибалам, как многих других. Мало кто из людей способен так бесстрастно оставить живого человека на съедение чужакам, но теоретическая возможность бросить Пуно была, а значит, Куско не преминул бы ею воспользоваться, из чего следует вывод — Лима действительно пожертвовала собой ради любимого. Ради Пуно. В одно мгновение к нему вернулась тяга к жизни, ко всему прекрасному, что есть в этом мире. Только вот огонь имел на его счет совершенно другие планы. Он собирался уничтожить попавший в комнату мусор. У Пуно оставалось не больше пяти секунд.