Мехасфера: Ковчег

Автоматные очереди еще нарушали спокойный сон леса, но грохотали уже не так часто, как в первые сутки бегства. Запасы свинца у морпехов оказались небезграничны. Сотни килограмм крохотных смертоносных пуль уже были расстреляны в каннибалов и в пустоту, в основном, конечно, в пустоту. Единственным, крохотным плюсом от уменьшения боекомплекта явилось то, что батареи вездеходов стали медленнее разряжаться. Облегчало вес каравана и отсутствие трех экзоскелетов. Совсем скоро вообще все морпехи останутся без брони.

Пуно крепко стиснул зубами рукоять ножа, зажал край джинсовой ткани подмышкой и принялся оборачивать себя ею, пеленать, словно мумия, решившая совершить самопогребение. Боль превзошла все ожидания. Все вокруг било молниями, танцевало в мескалиновом вихре картинок, как при приеме таблеток, о существовании которых он еще даже не знал. Люди, деревья, земля и дикси превратились в электрические силуэты, и Пуно на мгновение открылась великая истина: все вещество вселенной — лишь поток энергии, существовавшей в каком-то другом измерении. Его руки тряслись, а зубы так сильно сжимали рукоятку ножа, что из десен шла кровь. Один зуб даже сломался, но это было неважно. Такая мелочь по сравнению с борьбой за жизнь. Пока мутанты окружали караван с трех сторон, Пуно обертывал свою грудь джинсовой тканью, стягивая ее так крепко, что едва мог дышать. Но дышать с такой болью ему все равно не хотелось, так что плевать. Он провалился в какой-то потусторонний мир и не мог понять, сколько времени тянулось его обертывание. Даже руки казались чужими, враждебными, и вроде бы он видел себя со стороны. Таким же отдаленным, но родным взглядом смотрела на него Лима. Смотрела и не могла ничего сделать. Ее с Куско лошадь вязла в трясине, пытаясь бежать от орд накатывающих мутантов ровно так же, как лошадь Пуно и Хана, как остальные четыре лошади и два почти разрядившихся вездехода. Девушка то с жалостью смотрела на единственного небезразличного ей парня, то закрывала глаза в беспомощном отчаянии, упрекая себя за то, что ничем не может помочь.

Пуно не чувствовал ни погони, ни жалобных взглядов, а только перетягивал себя тканью. Когда грудь оказалась крепко обжата и нервные дерганья лошади в глине уже не заставляли ребра выплясывать, боль слегка уменьшилась. К парню вернулось сознание. Было по-прежнему невыносимо, но он хотя бы вновь овладел своим телом. Одна рука держала начало джинсовой ткани, а другая — конец. Он заранее не продумал, как зафиксировать все в таком положении, и теперь просто наблюдал, как последние силы уходят из рук, и считал мгновения перед тем, как мышцы откажутся его слушать и все его труды пойдут прахом.

Отряд в этот момент дня или ночи — Пуно не понимал — вновь оказался зажат с трех сторон. Накопившие силы в вялом преследовании каннибалы с прытью сошедших с ума берсерков бросались на вездеходы и лошадей, хватали людей за ноги. Автоматные очереди вновь разорвали плывущую во времени ткань вселенской гармонии спящего под дождем леса. Точно, под дождем — значит, был день. Второй или третий день погони — тут посчитать было уже сложнее, на мокрых стволах деревьев не висели календари, а сознание Пуно настолько затуманилось, что он не мог точно вспомнить. Неважно. Кому какая разница, если сейчас все умрут.

Но умирать никто не хотел. Отчаянные, случайно созданные эволюцией люди имели свое мнение на этот счет. Они яростно отбивали любые попытки их съесть, словно забыли свое место в пищевой цепочке Великой пустоши. Они явно нарушали устоявшиеся за долгие годы правила. В критической ситуации морпехи воспользовались плодами человеческой хитрости и сбросили еще один экзоскелет. Четвертый, если бы у Пуно было время считать.

Тиски кровожадных мутантов немного ослабли и позволили людям выйти из очередного окружения, продлить себе жизнь еще на одну брошенную броню. Как значки жизни в какой-то безумной игре, экзоскелеты таяли на глазах, делая морпехов слабее, а наступающих им на пятки дикси сильнее. Не оставалось сомнений, что от концентрированного урана они набираются сил.

— Давай помогу, — послышались слова Хана.

Пуно уже не чувствовал пальцев, державших обернутую вокруг тела ткань. В последний момент он ощутил грубые касания Хана и безвольно ослабил хватку, опустил руки, и они еще очень долго обессиленно свисали, ими невозможно было пошевелить.

— Лента, — простонал Пуно, показывая глазами куда-то вниз.

Хан вынул ее из бокового кармана друга и принялся судорожно склеивать затянутый лоскут джинсов. В самом начале обеденной паузы каннибалов лошадь парней стояла от них дальше всех, но с каждой секундой все больше людей обходили их в ярой попытке оторваться от супостатов. Обматывание клейкой лентой стоило очень дорого. Хан совершил невозможное, зафиксировав ткань на торсе Пуно за минуту-другую, но к этому моменту они оказались замыкающими отряда и в опасной близости от врага.

— Продержишься? — коротко спросил Хан.