Мехасфера: Ковчег

Отряд вышел к серому озеру возле какого-то богом забытого городка. По леденящему кровь совпадению на старом железном знаке алело «Медвежьегорск». Территория чертовых медведей, если верить старой терминологии. Но от него осталось только название да завод у самого берега. Никаких зданий, жителей и даже рейдеров не наблюдалось, одни лишь выжженные фундаменты. Может, местность давно опустела, а может, здесь жили рейдеры, но разбежались при первых звуках стрельбы и теперь наблюдали за странными солдатами с расстояния. Отряд по-прежнему отбивался от идущих по его следу мутантов, и если у людей, лишенных отдыха и пропитания, силы быстро заканчивались, то у дикси с каждым новым экзоскелетом они только множились. Морпехи еле сидели на вездеходе, а инки с трудом передвигали ноги. Губы у всех побелели, а суставы припухли от нагрузки. Лишь с появлением озера к людям вернулся лучик надежды, пугливо летающий по черным дебрям загнанных душ, как средоточие жизни, как единственный шанс на спасение. Его было очень легко спугнуть, поэтому даже грезили люди робко и осторожно. Последние три дня заставили убедиться, что не может все хорошо закончиться, просто не может.

Самой воды никто не видел, но все понимали, что она должна быть, ведь после прибрежного завода пейзаж превращался в ровный слой мусора без единого деревца или покосившегося строения. Только вот типичного водного блеска нигде не наблюдалось. Чуть приглядевшись, инки заметили, как распластавшийся на километры слой пластиковых отходов мерно покачивался на волнах. Чем сильнее из-за спин людей дул северный ветер, тем сильнее вздымался и оседал пестрый узор отходов — так шевелится брюшко животного, когда оно дышит.

— Вода! Под мусором вода! — возрадовался Эхо.

— Не пить ее! — рявкнул Альфа. — Она заражена так же, как все ручьи в лесу.

Один за другим люди валились на землю между шипящим заводом и берегом, не в силах даже ползти. Инки не дожидались, пока лошади остановятся и просто спрыгивали с них на траву. Сами животные были на последнем издыхании, и стоило замедлить ход, как они падали замертво. На ногах остались только закованные в броню Альфа и Чарли. Они же больше всех отстреливались от орд нападавших.

Без дождя лазеры возвращали себе звание самого смертоносного оружия Пустоши, только вот зарядов осталось совсем немного.

— У меня десять процентов аккумулятора, — сообщил полковник, увидев мерцание индикатора возле прицела.

— У меня пять! — озлобился Чарли.

Майор лихорадочно отстреливался от взбесивших его мутантов, которые вываливались из леса рядами, как космические захватчики в аркадной игре тысячелетней давности. Ему открылась самая высокая сложность, доселе никому неизвестная, — ряды тварей появляются бесконечно, а заряд лазера постепенно садится, к тому же у тебя всего одна жизнь.

— С севера идет вторая волна, — доложил Куско.

— С юго-востока тоже, — принес печальную новость Хан.

Основные силы врага наседали с востока и остался только один путь отхода — по озеру на юг. В обратную сторону от «Ковчега».

— Эхо, свяжись с Кораблем, вдруг он сейчас в зоне радиоперехвата, — командовал Альфа. — Дельта, хватай всех и бегом стройте плот, пока мы с Чарли держим этих тварей.

Дельта кивнул. Вместе с тремя оставшимися солдатами он рванул в открытые ворота завода. Судя по разбросанному вокруг пластику, его губительный конвейер производил тару. В озере плавали бутылки разного размера — от маленьких до самых больших, и наблюдавшая за происходящим Лима поняла, что задумал полковник. Она бросилась к мертвой лошади и попыталась вытащить из-под нее поклажу. У девушки, конечно, ничего не вышло.

— Что ты делаешь? — спросил Куско.

— Нужна клейкая лента и веревки, — прохрипела она, все еще пытаясь сдвинуть животное. — Солдаты будут собирать плот из бутылок.

Теперь до всех дошло. Пустые бутылки имели превосходную плавучесть и, будучи собраны в подобие плота, удержали бы на воде весь отряд.

Куско схватился за тушу животного и вместе с Ханом и Космо приподнял ее, освободив сумку с хозяйственными принадлежностями. Остальные инки принялись рыться в поклаже второй лошади, извлекая на свет божий скотч, веревку и изоленту.

Единственным, кто не мог ничего делать, был Пуно. За минуту до этого он свалился на землю и уже не мог встать. Ноги тряслись от холода, а остальное тело от боли. Губы потрескались и на них проступила кровь. От жара пылали глаза и пенился пот. Вся свободная жидкость в организме закончилась, и через поры выходила какая-то липкая субстанция, перемешиваясь с лесной грязью, уже давно покрывшей весь отряд, словно вторая кожа. Эдакий «загар» избранных, отпечаток пережитого ада. И ведь не отмоешься от него, не зайдешь в озеро ополоснуться. Вся природа хочет тебя убить, даже вода. Выжить сложно даже здоровому человеку, а раненному попросту невозможно.