Мехасфера: Ковчег

— Не так просто. У тебя более тонкая игра. Ты все делаешь исподтишка.

— Не понимаю, о чем ты, — теперь Юрасу хотелось отмахнуться от него, как от грязной мухи, словно вся гнусность сидела именно в словах Матфея, а не в том, кого они обличали. — Инкам нужна вода, и это не обсуждается. Это приказ.

Старик протянул Матфею ключ от кандалов, но тот никак на это не реагировал. С убийственной для себя прямотой он скалился в лицо своему самому опасному врагу во всей Пустоши.

— Ну хорошо. Не хочешь по-хорошему, значит, будет по-плохому. — Юрас позвал морпеха. — Этот краснокожий отказывается выполнять приказ командира Браво, который я передал.

Солдат не стал разбираться и огрел Матфея плетью, которой раньше наказывали провинившихся инков. Несмотря на запекшуюся кровь на концах плетки, уже многие годы такое наказание не применялось. Племя жило как большая семья и мирно улаживало конфликты, а преступления среди этих людей были так же редки, как богатство и излишки еды. Но в семье не без Юраса.

— Людям нужна вода! — рычал он в паузах между ударами плетью. — Неужели у тебя нет совести? Ты готов принять на себя все эти жертвы?

Теперь полувождь говорил достаточно громко, чтобы проходящие мимо инки слышали его обличительные слова. Матфей, в свою очередь, не мог ничего возразить. Все его силы уходили на сдерживание горячей, разливающейся по телу боли. Таким вот нехитрым приемом его авторитет среди соплеменников опустился на достаточно комфортный для Юраса уровень. Теперь бунтовщик просто обязан был подчиниться, иначе его честное имя пострадает от мелочного людского презрения. Ведь людям проще смотреть себе под ноги и ненавидеть кого-то за мелкие прегрешения, чем поднять голову и бросить вызов настоящему злу.

С тех пор Матфею пришлось в одиночку ходить по двадцать километров на север, очищать воду на станции и возвращаться обратно. Первые дни его беспокоили только рад-комары и мимикрирующие под древесную кору тараканы. Они нападали по одиночке, словно пьяницы, поздней ночью выходящие из сонного бара, и не представляли большой опасности для вооруженного ножом человека. Вопреки холодному расчету Юраса никаких каннибалов поначалу не наблюдалась, и Матфей из раза в раз возвращался с полной канистрой воды. Куда делись все дикси, стало понятно, когда исполняющий обязанности вождя посетил собрание марсиан.

Началось все с того, что к концу первой недели черно-белые люди стали вести себя раздраженно. Со стороны это походило на болезненную акклиматизацию и общее замешательство в пугающем, чужом мире. Даже для инков он был ужасен, хотя они здесь родились. Что уж говорить о марсианах, успевших вкусить лучшей жизни. На седьмой день после ухода отряда их нервозное состояние начало вызывать вопросы в рядах краснокожих. Инки могли горбатиться пусть даже на злых, но адекватных захватчиков, однако с сошедшими с ума вооруженными до зубов солдатами ничего общего иметь не хотели.

— Может, они подхватили земной вирус, который сводит с ума всех, кто здесь не родился? — предполагал Дром, брат-близнец ушедшего в поход Космо.

— Чертовщина какая-то, — отвечал один из стариков. — Смотри, как побелели. На них лица нет.

— И дерганые. Боюсь, как бы не начали в нас стрелять.

Стелилась темная ночь последних дней октября, но люди еще не спали. В это время летом еще высоко стоит солнце, а поэтому биологические часы не давали себя обмануть ранним заходом светила. Даже массовый стрекот сверчков не навевал мысли о сне под прицелом свихнувшихся марсиан.

— Я пойду разузнаю, в чем дело, — деловито пробубнил Юрас. — Не думаю, что морпехи заболели. Скорее всего, пришли плохие новости от отряда.

Он был прав, но только в общих чертах. Про плохие новости он не угадал, потому что не пришло вообще никаких новостей, и это делало ситуацию куда страшнее. Вечернее собрание марсиан было в самом разгаре, когда он вошел в бывшее жилище вождя, ставшее теперь штабом. За плывущей в воздухе голограммой квадранта северной части Восточного полушария Земли сидели Браво, Фокстрот и Оскар. За их спинами в тусклом свечении факелов виднелись еще несколько силуэтов, но буквы у них на груди оставались неразличимы. Присутствующих было немного — из оставшихся десяти солдат двое всегда охраняли лагерь, а еще один следил за всем с вышки.

— Люди обеспокоены. — Юрас объявил цель своего визита.

Футуристическое изображение, переливающееся неоновым светом на металлических экзоскелетах, соседствовало с огнями факелов, отбрасывающих танцующие тени на старый деревянный пол и бетонные стены комнаты. Еще больше эклектики добавлял задвинутый в угол алтарь бога Ойла. Горячо почитаемый каких-то десять дней назад идол теперь казался вышедшим из моды анахронизмом, иными словами — вернулся к состоянию простой груды мусора, коей и был когда-то.

Браво бросил на Юраса озадаченный взгляд и не стал тянуть резину.

— Отряд не выходит на связь.

— Но ведь в первый вечер они сообщили, что миновали реку.

— Ну да. И с тех пор ничего.