Мелодия для саксофона

Надежды на то, что Капитолина Ивановна уйдёт куда-то вечером, у Мирославы не было, и времени посвятить слежке, скажем, недели полторы, тоже не было.

Хорошо будет, если сегодня Тарасова не вздумает спуститься вечером к подъезду и посидеть с соседками на лавочке.

Насколько помнила Мирослава, скамейки возле самого подъезда не было, но пара лавочек стояла в отдалении, за детской площадкой.

Оставалось только надеяться, что Капитолина Ивановна не обладает орлиным зрением.

Но предпринять меры безопасности всё равно требовалось. Поэтому она купила себе приличный парик и тёмные очки в форме бабочки.

Вечером Волгина надела вместо джинсов, из которых почти никогда не вылезала, длинную серую юбку, чёрную блузку, на ноги, вместо кроссовок, чертыхаясь, натянула лодочки на среднем каблуке.

— И как это женщины ходят в такой обуви постоянно?! — вырвалось у неё вслух. — Это же пытка! Привет из времён средневековой инквизиции.

Загрузившись в «девятку», Мирослава прибыла около шести часов на место и стала ждать, когда Фёдор Шляхтин придёт с работы. Но так как Фёдора в лицо она не знала, то с интересом разглядывала всех мужчин, направляющихся к подъезду, и гадала, кто же из них сосед Капитолины Ивановны.

Наконец, двадцать минут седьмого она решила, что Шляхтин уже должен быть дома.

Не спеша она вошла в подъезд, поднялась по лестнице и позвонила в квартиру, расположенную напротив квартиры Тарасовой.

— Вадька, ты, что ли? — спросил весёлый голос и, не дожидаясь ответа, его обладатель распахнул дверь.

— О! Дама! — удивился широкоплечий высокий мужчина, смотрящий на неё широко расставленными карими глазами. — Вы ко мне?

— Вообще-то, — сделав вид, что засмущалась, произнесла Мирослава, — мне нужна Софья Михайловна.

— Проходите! — пригласил он широким жестом.

И она вошла.

— Вас как зовут?

— Мирослава.

— А меня Фёдор. Ужинать будете?

— А надо? — улыбнулась она его напору.

— А как же! — воскликнул он. — Лично я только с работы. И смею предположить, что вы ещё тоже не ели.

— Не ела, — призналась Мирослава.

— Ну, вот видите! Чего вы стоите, как неродная? На кухню проходите. Туфли снимать необязательно.

— У меня ноги устали, — призналась Мирослава.

— Тогда к чёрту эту фигню!

Он присмотрелся к обуви Мирославы и сказал:

— У вас ещё ничего! Вы бы видели, на каких каблучищах ходит моя Клара! Святая женщина! — он хлопнул себя обеими ладонями по щекам.

— Почему святая? — улыбнулась Мирослава.

— Так мученица добровольная! Иной раз все пятки, пальцы себе заклеит пластырем, и всё равно ковыляет.

— Понятно. А где она сейчас?

— На гастролях. Я тут живу по-холостяцки, как бобыль! Чего встали? Тарелки расставляйте! Я сейчас макароны откину. Вы соус чесночный будете? — он повернул голову и с сомнением посмотрел на неё.

— Буду! — решительно ответила Мирослава.

— Молодчина! — похвалил её обрадованный Фёдор, — наш человек! А то Кларка моя вечно нос воротит: «Не хочу, не буду!», — передразнил он отсутствующую жену тонким голосом.

С аппетитом уплетая макароны, Мирославе наконец удалось спросить радушного хозяина:

— А где же Софья Михайловна?

— Какая Софья Михайловна? — не сразу въехал Фёдор.

— Пушкарская! Ваша тёща!

— Ах, моя вторая мать! — хлопнул себя по лбу Фёдор, — так она у нас на даче с апреля до середины ноября. А если погода хорошая, то и дольше.

— А как мне к ней проехать? — Мирослава приготовила целую легенду для того, чтобы ответить на его вопрос, зачем она ищет его тёщу, но он даже не спросил зачем.

Зато сказал:

— Как я рад, что вы составили мне компанию!

— В смысле?

— Что вот ужинаете со мной. А сейчас пойдём в гостиную, я прикачу столик, и мы там будем пить кофе с плюшками и смотреть телевизор.

— А плюшки сами напекли? — улыбнулась Мирослава.

Он сморщил нос:

— Шутите? Как говорит мой племянник: «Ясный перец, в магазине купил».

— Магазинные тоже пойдут, — проговорила Мирослава.

— Я тоже так думаю, — охотно согласился Фёдор, подмигивая ей.

— Вам скучно, наверное, без жены? — осторожно спросила Мирослава.

— Когда скучно, когда нет, — пожал плечами Фёдор. — Сегодня Вадька, дружок мой, обещал прийти и не пришёл, обманул, каналья.

Мирослава едва сдержалась, чтобы не расхохотаться, а Фёдор как ни в чём не бывало продолжал:

— Но ведь и в его положение нужно войти…

— В чьё?

— Да в Вадькино же! Он же не нарочно не пришёл. Маланья его не отпустила!

— Маланья?

— Ну да, жена его. Она вообще-то Маша, — Фёдор почесал ручкой вилки нос, — но мы её зовём Маланья.

— Почему?

— Она у него на квашню похожа. А так баба ничего. Если ей, конечно, вожжа под хвост не попадёт.

«Как сложны порой бывают супружеские отношения», — рассеянно подумала Мирослава и спросила: — А ваша жена часто уезжает на гастроли?

— Да не так чтобы очень, — и, улыбнувшись, добавил: — Могла бы и чаще. Шутка!

— Ваша жена, наверное, большая актриса, — бросила пробный камешек Мирослава.

— Да какой там, — отмахнулся Фёдор и добавил с сожалением: — Но очень хочет ею стать.

И Мирослава не поняла, то ли он жалеет жену, то ли сожалеет, что она подалась в актрисы.