Мелодия тумана

«Считают, наверно, что я сошел с ума», – подумал я, поднимаясь по лестнице.

Но когда я оказался на третьем этаже, весь страх словно испарился. Сначала я перешел с тихого шага на быстрый, а уже через пару пролетов летел в комнату Элизы на всех порах, вспоминая, что несколько недель назад делал точно так же. После сильного недомогания я бежал к Элизе как скаковая лошадь, желания поскорее увидеть ее лицо и услышать мелодичный голос. Меня охватило чувство дежавю.

– Элиза, ты тут?! – влетая в комнату, где одиноко стояло фортепиано, прокричал я.

Комната оказалась пустой.

Набрав в легкие как можно больше воздуха, я зашел в помещение. Мне сразу бросился в глаза открытый клап фортепиано. Элиза никогда не оставляла свой инструмент в таком состоянии. Она всегда закрывала клавиши, потому что так приучила ее делать мать. Она сама рассказывала мне это. «Тогда почему сейчас все нараспашку?..», – не понял я.

Я оглядел комнату и заметил валявшееся в углу серое полотно – то самое, что закрывало картину семьи Феррарс. Почему-то в этот момент она показалась мне еще более печальной, чем в первый раз, когда мне показал ее Арон.

Джорджиана Феррарс, Гай Феррарс, Элизабет Феррарс и, самое главное, Томас Феррарс. Заглянув в глаза Графу, я сжал руки в кулаки. Как же сильно мне хотелось ударить его. Посмотреть в его живые глаза и со всей силы проехать кулаком по лицу, которое на картине лоснилось от счастья и гордости. Раньше этот мужчина казался мне великим человеком, который воспитал такую прекрасную дочь. Теперь же я видел в нем монстра, который ее уничтожил. Он ничем не отличался от своего отца, который испортил жизнь Джорджианы Феррарс, с малых лет заставляя Графа Йоркширского держать девочку на привязи как собаку, лишь бы не испортить репутацию будущего супруга.

– Неужели женская честь была для вас дороже женской души? – сквозь зубы процедил я, багровая от гнева. Еще чуть-чуть и я бы сорвал картину и растоптал ногами физиономию Графа. Меня останавливали только Джорджиана, Элизабет и маленький Гай. Три светловолосых ангела оберегали одного черного демона.

Я посмотрел на Джорджиану. Ах, какая же это была прекрасная женщина. Ее миловидные черты лица, теплая улыбка, говорили о ней очень многое – не было женщины добрее и милосерднее, но вместе с тем – несчастнее. Глаза Графини рассказывали о ее жизни абсолютно все – я видел в них тюрьму и глубокую печаль. Гай. Про него нигде ничего не было написано, но маленький мальчик уже тогда выглядел как настоящий наследник – с серьезным взглядом, но в отличие от отца – с голубыми и добрыми глазами. Ему хотелось сказать спасибо. Ведь именно Гай – отец первого наследника, который вырос у Элизы на руках. И, конечно же, сама Элиза. Глаза, наполненные любовью и счастьем. Ее можно было назвать самым счастливым человеком на земле. Она обладала всем, о чем только можно мечтать – она любила и была любима в ответ. Если бы не ее отец, кто знает, может быть Аластор остыл и дал согласие на брак с дочерью Графа Беркширского. Почему-то после встречи с Блэком, мне стало казаться, что он не такой плохой человек, как о нем говорили. Просто определенная политическая должность оставила на его сердце печать – он во всем искал выгоду. Даже в своем сыне он видел еще более привилегированное место в Королевском дворце. Это не смертный грех. Это всего лишь человеческая жадность.

Постепенно злость покинула меня. Вместо этого я задумался и ощутил всеми фибрами души одиночество, которое столько лет испытывала Элиза. Она убивала в себе тоску и отчаяние. Она запрограммировала себя на бесчувственность. Она смирилась со своей ролью наставника, но ее неприкаянная душа рвалась на свободу. И тогда я понял, что несколько дней назад совершил большую ошибку. Я поставил себе неверную цель. Не новый наследник нужен был Элизе, нет. Девушка нуждалась в свободе.

– Как же мне найти противоядие? – глядя в голубые глаза девушки, спросил я. Нарисованная картина мне ничего не ответила. Она все также висела на серой, облупленной от сырости стене и не давала мне никаких подсказок. А потом я вспоминал слова ведьмы перед тем, как вернулся в наш век. Кажется, Медея сказала:

– Самое сокровенное спрятано на глубине.

Интересно, что она имела в виду? Какую глубину? Глубину реки? Глубину замка? Вырытую яму в лесу? Чью-то могилу? Что, Медея? Какая глубина?

Я просидел в комнате Элизы около часа, но так и не дождался девушку. Где она все это время находилась, я мог лишь догадываться.

Глава №33

Когда я медленно шел по коридору в столовую, мне на встречу попалась Мэри. Увидев меня, она начала причитать и размахивать руками. Я же глядел на нее, ничего не испытывая – ни желания понять ее слов, ни желания поскорее уйти. Я стоял как кукла, наблюдая за жестами морщинистых, женских рук.

– Я голоден, – прошептал я по-английски, и женщина еще больше заохала.