Мэлори

Вспоминает, как Том выскочил из купе. С красной отметиной на щеке.

– Нет! – стонет Мэлори.

Только она во всем виновата – во всех несчастьях, которые обрушатся на детей.

– Том, – говорит она, словно сын находится рядом с ней в яме (или убежище?). – Том, пожалуйста! Не сердись! Не делай глупостей! Пожалуйста! Будь осторожен!

Пожалуйста, Том! Не сходи с ума!

Мэлори вспоминает, как знакомый голос произнес название «Индиан-Ривер», прежде чем ее скинули с поезда.

Она напрягает память, пытается определить, точно ли голос принадлежит Гари. Однако воспоминание ускользает, словно прячется под камень юркая ящерица.

Индиан-Ривер не для Мэлори. Даже неважно, поймали там тварь или нет. Они будут рады, если поймают – чего от таких ждать?

– Безумцы! – произносит Мэлори вслух.

Ее обуревают паника и чувство вины.

Она прерывисто дышит. Не находит себе места. Снова штурмует стену.

Нельзя было вести детей к железной дороге! Нельзя было выходить в большой мир! Тем более – садиться в поезд. Следовало оставить их дома. Могла бы искать родителей в одиночку.

А сейчас…

Сама во всем виновата.

Люди правду про нее говорили. Истеричка. Мать-наседка. Шагу не дает ступить. Она думала – сейчас по-другому нельзя.

Мэлори вспоминает, как шлепала двухлетнего Тома мухобойкой, если он открывал глаза, когда просыпался. Вспоминает пощечину. И крик. Сколько же она кричала!.. Твердила ему: нет, нет, нет… Нет, Том!

Но если слишком часто говорить «нет», дети перестают верить. Начинают искать способ обойти запрет, найти другое мнение, хоть раз услышать «да».

Мэлори представляет юное лицо Тома. Вот он стоит в компании психопатов, которым не терпится приоткрыть брезент и показать ему свою добычу. Для Тома это мечта. Жизнь в Индиан-Ривер. Мэлори ясно видит его синие, удивленно распахнутые глаза, черные волосы – совсем как у нее. Ее маленький бунтарь в восторге от собственной смелости, сжимает мальчишеские кулаки, чтобы самому себе казаться грозным. А в его голове, в том участке мозга, где зарождается безумие, уже начался процесс… Мэлори буквально слышит, как приходят в движение нервные клетки.

Вот откидывают брезент.

Глаза Тома становятся все шире и шире.

Ведь ее для этого убрали с дороги? Те, кто засунул ее в яму… Чтобы добраться до детей?

Мэлори представляет, как Том с любопытством склоняет голову, заглядывая под брезент. Он ни за что не упадет в грязь лицом перед жителями Индиан-Ривер. И это станет его последним храбрым поступком. Безумие поджидает, нетерпеливо хлопая черно-синими крыльями – черными, как волосы Тома, синими, как его глаза. Безумие устремляется в самую глубину сознания. Том пытается поймать его за хвост, вернуть в клетку, избавиться от назойливого хлопанья крыльев, однако безумие уже на свободе, и молодой неокрепший ум выходит из строя. Том не успеет понять, насколько искажены и неправильны его мысли. Он решит, что победил тварей, от которых прятался много лет, этих мерзких воровок, укравших у людей возможность видеть. Видеть хоть что-нибудь.

И в тот самый момент, еще торжествуя победу, он поднесет руки к лицу.

И начнет царапать.

Рвать на части.

Будет кричать. Страшно – как способны лишь безумцы. И по молодости даже не поймет, что именно уносит в когтях безумная птица. Уносит в небо, высоко-высоко, туда, где никто ее не догонит. Даже Том.

Мэлори цепляется пальцами за стены. Надо выбраться! Скорее!

Вспоминает соседей. Феликса и Шерил. Олимпию и Дона. Вспоминает, как пес Виктор лаял на занавешенные черной тканью окна.

Мэлори царапает землю.

Чей-то голос… Может, кто-то из соседей?

Без повязки она чувствует себя голой. Совершенно беззащитной. Вспоминает Анетт, выбегающую из-за угла с ножом в руках. Анетт увидела нечто, лишившее ее разума, и спешит по коридору. А за спиной пламенем взвиваются рыжие волосы.

Мэлори карабкается. Подпрыгивает.

Не в силах успокоиться.

– Том! – отчаянно кричит она.

Том всегда умел слушать. И слышать. Все шестнадцать лет ему не было равных!

Он услышит ее. Должен!

Только… Том остался в поезде. Вместе с…

Мэлори идет направо – и врезается в стену. Растопыривает руки и снова начинает карабкаться. Еще. Еще. Еще.

Представляет себе квадратик неба над головой – единственный выход.

Надо сосредоточиться.

Допустим, она в «убежище».

Как отсюда выбраться? Или идея убежища в том, чтобы умереть своей смертью, в здравом уме?

За спиной шорох. Мэлори резко оборачивается, крепко зажмурившись и выставив перед собой руки. Ее трясет. Она тяжело дышит.

Прислушивается.

Нечто подступает ближе.

– Не подходи! – кричит Мэлори.

Крик обезумевшей. Над ней уже кружит птица с черно-синим оперением.

Знакомый звук… Мэлори действительно слышала его раньше или ей просто кажется от страха? Да, слышала – на чердаке, прямо за спиной, когда производила на свет мальчика, которого отчаянно желает разыскать.

Движение справа. Мэлори резко оборачивается. Отступает.

– Не надо! Пожалуйста! – просит она.

Теперь уже сомнений нет.

С ней в яме не человек.

– Не подходи! – снова кричит она.

Упирается спиной в стену.