Меридианы карты и души

«Армянский центр» в Торонто в этой заметке пытался подчеркнуть, что «мы сами с усами». Вот образчик такого самоутверждения: «В конце вечера выступила и сама гостья дня. Она рассказала присутствующим о запротоколированных успехах современной Армении и решила вдохнуть патриотические чувства в души слушателей. Капутикян, изящно обыгрывая уже хорошо знакомые нам уловки, в то же время метала стрелы, допуская то и дело неуместные сравнения. Но к ним мы вернемся в следующем номере. А пока хотелось бы произнести слова похвалы в адрес организаторов вечера, которые остались на высоте, не сочли нужным ответить поэтессе, создать повод для эксцессов и дали возможность гостье выйти из зала ликующей, самодовольно зафиксировать еще одну свою победу. Ей был вручен памятный подарок от «Амазгаина».

Ого! Выходит, что моя вышеупомянутая речь, в общем-то, похожая па мои другие устные и печатные выступления, только, наверное, чуточку более горячо произнесенная, вдруг оказалась каким-то жупелом. Конечно, раздражение устроителей вечера мне более чем понятно, но к этому… «мы вернемся в следующем номере». Что же касается подарка, то первой моей реакцией по прочтении было — немедленно вернуть! Ведь подарок, а тем более «памятный», призван сохранить в человеке какие-то добрые воспоминания, дорогие связи. Так зачем же беречь мне это продолговатое металлическое, со штампованным орнаментом блюдо, раз оно… Решила отправить его с оказией, попросив об этой услуге приятеля из Канады, гостившего в те дни в Ереване.

— Не делай этого, — посоветовал он. — Люди, те, кто сидели тогда в зале, огорчатся. Ведь они ни при чем. И «Ардзаганг» не продолжил ничего «в следующем номере». Наверно, образумили редакторов.

И я не отправила блюдо обратно. Положила вместе с другими памятными подарками. Пройдут годы, я открою ящик, переберу подарки, и каждый из них, обретя язык, тихо поведает мне о связанной с ним истории. Годы сотрут лишнее, преходящее, мелочи, секундные вспышки, останется только главное. И тогда это блюдо с орнаментом расскажет, как после вечера в «Амазгаи-не» в Торонто маленький зал вышел из берегов, волны хлынули к столу на сцене, как снова смешались рукопожатия, бесхитростные слова приветствия, протянутые для автографа записные книжки и как одна пожилая женщина, Пируз Сарафян, прося передать привет Еревану, вручила мне свое незатейливое стихотворение, написанное после посещения Армении:

Хоть и земля твоя из камня и из скал,

Благословенна ты своею жатвой,

И перед миром всем гордиться ты должна

Чудесным новым Ереваном.

И как другая старая женщина подарила ярко раскрашенную брошь, сделанную собственноручно из мякиша хлеба, с записочкой, на которой крупными буквами выведено: «Моей любимой сестре. Аракся Срапян». И еще как без конца ерзающий в первом ряду малыш, наверное, лет трех-четырех, глядел-глядел на сидящую на сцене незнакомую, по непонятным причинам чествуемую тетю и в недоумении обратился к матери:

— Она мама деда-мороза, да?

15 апреля, Егвард

Да, «Ардзаганг» так и не осуществил свою угрозу.

Но и без того мы назубок знаем все те антидоводы, которыми мог этот журнальчик начинить свои страницы. Достаточно раскрыть номер любой газеты или журнала, принадлежащего дашнакской партии, и напечатанное там заменит «возвращение в следующем номере». Пятьдесят с лишним лет одно и то же. Вот, пожалуйста, номер «Айреника» («Родина»): «На плечи сегодняшней молодежи ложится большая ответственность — не что иное, как продолжить освободительное и тяжелейшее дело наших предков: полностью достичь наших национальных идеалов, а именно — свободной, независимой и объединенной Армении. Это было вчера, и это же остается сегодня…»

Я не хочу сейчас ворошить старое, еще и еще раз доказывать бесплодность этих заклинаний. Если глаза не видят, а уши не слышат, если более чем полувековое существование Советской Армении, ее сегодняшний облик ни в чем не убедили, ничего не опровергли, то любые доводы здесь излишни. Собственно говоря, и не следует ждать от них какого-либо отказа или приятия. От чего им отказываться? От лозунга «свободной, независимой и объединенной Армении», от основ своего существования? Что принять? Факт, низвергающий эти самые основы? Принять то, что единственный путь обрести родину, единственное средство и возможность — это Армения, выросшая и окрепшая в союзе с Россией, созданная советской властью? Ведь принять все это означает для дашнакской партии перестать быть партией, отказаться от своей программы, платформы, в тот же день распустить бюро, комитеты, клубы. Следовательно, о решительном повороте Дашнакцутюна как партии политической речи быть не может. Речь может идти лишь об оттенках ее деятельности, отдельных тактических шагах, которые объяснимы временем.