Мертвая тишина

— Итак, вы признаете, что взяли на борт плазменный бур? — уточняет Рид, подаваясь вперед. — И, согласно вашему собственному отчету, Кайл Воллер умер из-за ранений, нанесенных именно этим буром.

От ярости я стискиваю зубы. Вот только если не изображать готовность помочь следствию, необходимую информацию мне не видать как собственных ушей. Тем не менее отвечаю я, обращаясь к Максу:

— Еще я сказала, что он покончил с собой.

— Да, сказали, — кивает мужчина.

Словно по команде, откуда-то из недр здания доносится хриплый мужской вопль. Рид вздрагивает от неожиданности, но быстро берет себя в руки.

Ему еще нет тридцати — то есть он лет на десять младше меня. Костюм на нем сидит идеально по фигуре, почти щегольски. Сразу видно, что ему уже и так все ясно и никакие другие ответы он не примет. С другой стороны, откуда младшему следователю отдела контроля качества одной из крупнейших корпораций на Земле набраться альтернативного опыта? Он живет в аккуратно очерченных рамках, без каких бы то ни было оттенков и неопределенностей.

А Башня и ее обитатели как раз и есть такие вот опенки и неопределенности.

Например, Вера — женщина, которая кричит по ночам в соседней палате. В данный момент она ежится в дальнем углу комнаты отдыха возле настенного экрана, играющего роль окна с зимним пейзажем. Сегодня это нью-йоркский Центральный парк — вековой давности, судя по мелькающему транспорту на ископаемых видах топлива. Но женщина либо этого не замечает, либо ей все равно. Она дышит на экран и водит пальцами по несуществующему конденсату на несуществующем стекле.

Рид с отвращением кривится.

— У вас, посмотрю, на все готов ответ.

— Если вам не нравятся ответы, задавайте другие вопросы, — огрызаюсь я и вдруг ощущаю, что гул у меня в ушах усиливается. Значит, вот-вот кто-то появится. Руки начинают трястись, и я сжимаю кулаки на коленях. Может, Воллер или, упаси боже, Лурдес. Похоже, они преследуют меня по очереди. Кейн, Воллер и Лурдес. Все, кроме Ниса. Не знаю почему.

Врачи говорят, что это галлюцинации, обусловленные «тяжелой психической и физической травмой». Однако я так не думаю. Скорее уж, призраки. Мстительные фантомы наведываются предупредить меня о моих грехах — как Джейкоб Марли явился к Скруджу в «Рождественской песни» Диккенса. А еще обвиняют меня в своей смерти. И я заслуживаю это.

Стараюсь не отрывать взгляда от приколотого к лацкану пиджака Рида блестящего значка «Верукса». Большую часть своей жизни я носила такую же эмблему на плече, в той или иной ее разновидности, хотя чаше всего с указанием корабля и вышитую на ткани, а не изготовленную из драгоценных металлов.

Символ на значке Рида — агрессивно заостренная золотая «V», с одной чертой длиннее другой, из-за чего буква больше похожа на галочку. На длинной черточке поблескивают три бриллианта, что, впрочем, только привлекает больше внимания к двум пока еще пустым углублениям на короткой. Почему-то охрана на входе не обратила внимания на острый предмет у визитера и не изъяла его. Впрочем, Рид, скорее всего, использовал служебное положение, чтобы ему оставили значок. Так и вижу, как он качает права.

Младший следователь явно гордится своим статусом корпоративной семьи. Три бриллианта означают представителя третьего поколения. И отсюда следует, что Рид готов из кожи вон лезть, лишь бы доказать собственную ценность. Интересно, когда он избрал меня в качестве подходящего для этого объекта.

Над его левым плечом возникает мерцающий образ Лурдес, и гул в ушах временно пропадает. Веки девушки моргают над багровыми пустыми глазницами, а губы шевелятся, но так слабо, что мне понадобилось несколько недель после ее первого появления, чтобы разобрать слова: «Не понимаю».

Ноги у меня дергаются в порыве вскочить и броситься ей на помощь.

Вот только ей, как и всем нам, уже не помочь.

— Клэр? — Макс оборачивается, но, естественно, ничего не видит. Никто не видит. Впрочем, мгновение спустя Лурдес исчезнет. Надолго она никогда не появляется. В отличие от Кейна. В том числе и поэтому мне хочется схватить призрак девушки, чтобы удержать ее здесь подольше.

Против воли я осматриваю помещение. Да. Кейн вернулся. Выглядит он таким же плотным и реальным, как и все остальные здесь — что, вообще-то, не ахти какое описание, — за тем лишь исключением, что его туловище резко и пугающе обрывается в спинке обшарпанного серого диванчика, а когда он говорит, никаких звуков не слышно.

Это как зацикленный видеоролик. Он настойчиво жестикулирует, проводит ладонью по коротко остриженным волосам — характерное для Кейна выражение досады, — а затем со встревоженным выражением лица подается вперед и что-то кричит, зовя меня к себе.

По завершении пантомима начинается снова. А потом еще раз, и еще.

— Опять галлюцинации? Как кстати, — ухмыляется Рид. — Не могу не признать, у вас получается весьма убедительно…

— Какой курс? — перебиваю я его, с трудом удерживая мысль. Меня обволакивает туманом от препаратов, и так хочется послать все к чертям.

— Курс?.. — рассеянно моргает Рид, наконец-то подавшись назад.

Я поворачиваюсь к Максу: