Мертвая тишина

— Думаешь, она сделала это сама? — недоверчиво спрашиваю я. — С чего ей выцарапывать собственные глаза? — В особенности если она уже собиралась повеситься.

— Не знаю… — выдавливает Кейн.

— О, Кэтти, — сокрушенно протягивает Нис. — Она всегда была приятнее сестры.

От его грусти следующий этап нашей задачи воспринимается несколько менее ужасным. По крайней мере, кто-то из нас знал эту девушку — пускай даже по сериалу — и переживает именно за ее судьбу, а не просто скорбит о неизвестном умершем человеке.

Всячески избегая смотреть на Кэтти, осматриваю витки цепочки на рожке светильника и понимаю, что распутать такое практически невозможно. Чтобы так завязать, необходима была исключительная решимость. Или исключительное отчаяние.

Проще снять светильник со стены.

Отыскиваю крепежные винты и осторожно откручиваю отверткой, после чего отсоединяю светильник от проводов. Прежде чем вся скорбная конструкция отправится в плавание по каюте, хватаю один из латунных рожков со старинной лампочкой на конце. Разумеется, это не настоящая лампа накаливания, просто имитация — имитирующая, в свою очередь, язычок пламени. Дорогое и крайне неэкономное устройство скопировали только ради эксклюзивной обстановки, на которую готовы были раскошелиться некоторые пассажиры. Чтобы показать, что им это по карману.

Делаю глубокий вздох, отталкиваюсь от тумбочки и плыву к двери. Кэтти послушно тянется следом, эдаким непристойным воздушным шариком на ниточке.

Задерживаюсь перед дверью, не уверенная, что мы обе пройдем в проем, и тут тело Кэтти, эта твердая и неподатливая масса, врезается в меня. Я не вылетаю в коридор одним клубком с девушкой и этой цепочкой на ее шее только потому, что крепко держусь за дверной проем.

— Пометь номер, — говорю я Кейну сквозь стиснутые зубы, поскольку удержаться от крика мне стоит гораздо больших усилий, нежели я воображала.

Затем тащу Кэтти вниз, в атриум. По крайней мере там, за шлюзами, она будет со своей сестрой. Правда, сомневаюсь, что хоть одна из них обрадовалась бы этому.

Когда я возвращаюсь, на двери уже красуются два креста из красного скотча, которым мы помечаем на радиомаяках потенциальные проблемные участки.

Кейн с ключом на изготовку ожидает меня у соседнего номера, и я вопросительно смотрю на него.

— Почему два?

— Чтобы знать, что помещение осмотрено и было… занято, — кривится он.

Две следующие каюты оказываются пустыми. Мы тщательно осматриваем их, заглядывая даже в душ и гардеробные.

В третьей, однако, обыска не требуется. На кровати покоятся пожилой мужчина с седеющей бородой и значительно более молодая женщина с разметанными блестящими темными волосами. Выглядит пара так безмятежно, что поначалу даже не обращаешь внимания, что на самом деле они парят в десятке сантиметров над матрасом. И что их запястья привязаны к ручкам тумбочек по бокам кровати, а посередине — друг к другу. Галстуки, ремни, шнурки — все хоть сколько-то пригодное пущено в ход, чтобы удерживать их на месте.

Комната чистая, просто в идеальном состоянии, за исключением мужчины и женщины да размеренно вращающегося в невесомости стакана, окруженного несколькими белыми пакетиками. Я хватаю один и рассматриваю.

— Снотворное. Судя по всему, из лазарета «Авроры».

Однако Кейн не слушает. Все его внимание сосредоточено на привязанной к кровати паре — конкретнее, на мужчине.

— Кажется, это Эндрю Дэвис, — без выражения произносит он. — Выглядит… в точности как на фотографиях.

— И, очевидно, не со своей женой, — замечаю я.

— Очевидно.

После этого механик долго молчит. Понять можно, не каждый день встречаешь объект своего восхищения застывшим — в буквальном смысле — в последнем моменте жизни.

— Мне жаль, — только и говорю я.

Он качает головой.

— Зачем они привязались?

— Гравитация… — начинаю я.

— Нет, смотри. — Кейн указывает на расцарапанные до крови запястья мужчины и женщины. — Через какое-то время они пытались освободиться.

Увы, еще одно совершенно непонятное обстоятельство, которое без каких-либо дополнительных сведений таковым, скорее всего, и останется.

— Что там с вахтенным журналом или хотя бы его остатками? — спрашиваю я Воллера.

— Нет его, — следует ответ. — Похоже, удалили.

— Нис?

В наушниках раздается глубокомысленное мычание, затем Нис объясняет:

— Как правило, при повреждении файлов остаются следы. — Фоном слышится бормотание Лурдес. — Возможно, произошла потеря данных. Уточню уже на борту.

В следующем номере под потолком ванной комнаты мы обнаруживаем женщину, вмороженную в глыбу льда, в которую превратилась вода в джакузи. Трудно сказать, утонула ли несчастная в момент отказа генератора гравитации или к тому времени была уже мертва. Выражение ее лица, застывшее в вечном удивлении, намекает на первое.

— Это принцесса Маргарита Шведская, — тихо говорит Нис.