Мертвая тишина

Мысленно восстанавливаю образ коридора Платинового уровня, однако никакой другой двери возле мостика что-то мне не вспоминается. Впрочем, тогда все мое внимание было сосредоточено на Линден Джерард и Кейдже Уоллесе.

— Списки пассажиров люксов остаются засекреченными с самой продажи билетов. Поэтому даже не знаю, что вам попадется, — мрачно добавляет системщик.

Он имеет в виду «кто». Может, номера окажутся пустыми и все их жильцы плавают в атриуме. Или где-то на нижних уровнях. А может, и нет. Однако без полной уверенности в этом инициировать «Версальский режим» нельзя. Вне зависимости от причины смерти, изоляция с разлагающимися телами несет риск заболеваний, не говоря уже о малоприятном соседстве.

Необходимо тщательно все осмотреть и переместить все находки, если таковые попадутся.

— Начинаю диагностику двигателей, — объявляет Воллер. Ему вторит уже знакомый низкий рокот, который становится все громче. Вибрация ощущается даже через перчатки скафандра. Спустя мгновение атриум снова заливает яркий свет, и в начале коридора тьма смягчается до сумерек.

Кейн нагоняет меня и цепляется за другую сторону проема. Затем дергает старомодную ручку двери, которая лишь немного опускается под нажимом.

— Заперто. У тебя ключ?

— Да. — Я нахожу в кармане на правой ноге отмычку и подношу к замку. На всякий случай спрашиваю Ниса: — Так ты уверен?

— Это универсальный ключ для Платинового уровня, — уверенно отзывается тот. — Такие были у обслуги, так что должен открывать все люксы. — Нис распечатал его по инструкции с Форума.

— Но это же… жуть какая-то. — Для начала, отмычка напечатана из ярко-зеленой перерабатываемой пластмассы, из которой мы по мере надобности изготавливаем зубные щетки и кружки. Далее, сама по себе вещица весьма приличных размеров — длиной сантиметров двенадцать — и странной формы: тонкий стержень с двумя плоскими выступами на конце.

Ключи такого типа мне ни разу не попадались Да и сама идея физического ключа давным-давно устарела, хотя кое-какие я и видела, в основном в сетевых музеях.

— За основу была взята штука под названием мастер-ключ, — продолжает лекцию Нис. — Старинная традиция в богатых домах. Каждая каюта снабжена индивидуальным замком и ключом, которые планировалось сменять после каждого круиза. Благодаря отказу от электронных замков хапнуть их было попросту невозможно. В общем, дополнительная мера безопасности. А универсальный ключ был только у обслуги и команды.

— Дороговато получается, — хмыкает Кейн и смотрит на меня, явно рассчитывая на большее, нежели просто согласие.

— Совершенно непрактично, дурацкая идея, — выпаливаю я, избегая его взгляда под предлогом возни с ключом.

— Согласно первым сериям «Данливи», на «Авроре» ключи указывали на статус, — не унимается системщик. — Их носили напоказ. Пассажиры Платинового уровня изготовляли у ювелиров на борту специальные украшения — длинные цепочки или пояса из драгоценных металлов. Кэтти и Опал еще спорили, что выбрать, а потом Опал обвинила Кэтти в краже ее замысла. Так заканчивается вторая серия.

— Входим в номер 124, — объявляю я и осторожно поворачиваю ключ — последнее, чего мне хочется, это сломать его в замке. Лишние задержки нам совершенно ни к чему. Ощущаю сопротивление и, поколебавшись, надавливаю посильнее. Что-то внутри механизма поддается, и раздается щелчок открываемого замка — гораздо громче, нежели я ожидала. Звук различается даже в шлеме сквозь мое дыхание.

— Воллер, со светом на уровне что-нибудь получается? — осведомляется Кейн.

— Я проверил. Освещение этой секции Платинового уровня является частью систем спасательного режима, — отвечает пилот. — А с ними придется подождать. Сначала воздух и двигатели, потом остальное. Так сказала кэп. — Он ухитряется звучать одновременно раздраженным, что его побеспокоили, и довольным, что может отказать Кейну.

— Понятно, — вздыхает тот.

Следовательно, мы вынуждены довольствоваться лишь подсветкой фонарей на шлемах.

Одной рукой держась за проем, другой нажимаю на ручку и толкаю дверь. Она беззвучно распахивается. За исключением узких дорожек от наших лучей, пространство внутри совершенно непроницаемо. Фонари выхватывают из тьмы два кресла и диван, обитые точно такой же кремовой кожей, что и в атриуме, полированный деревянный комод в дальнем левом углу, у окон-экранов от пола до потолка, в которых отражаются две яркие точки фонарей и наши смутные силуэты. Переборка справа, в половину высоты комнаты, разделяет зону отдыха и, судя по всему, спальню. В кругах света то и дело проплывают различные предметы, и каждый движется по собственной орбите. Подушки. Расческа. Разнообразные пузырьки и баночки с косметикой. Шарф. Сбившиеся в беспорядочные кучки туфли. Комок лоснящегося меха…

Я судорожно сглатываю. На борту была как минимум одна собака. Ведь нам попадался поводок.

Луч фонарика вплывающего в номер Кейна следует за комком. Механик цепляется за спинку привинченного кресла и через пару секунд разражается смехом.

— Клэр, да это парик!

Он касается парика, и тот послушно переворачивается, демонстрируя сеточку на изнанке.