Мертвец из Лерута

В следующее мгновение он задирает грязную от крови рубаху. Камень совершенно не прощупывается под кожей. Но потемневшие вены никуда не исчезли, а только больше разрослись.

“Я не успел разрушить плетение? – он опускает ткань. – Тогда это всё объясняет”.

Слабой походкой счастливчик направляется к убитым. Мысленно поблагодарив их, он без зазрения совести запускает руки в чужие вещи. Мародёр развязывает лямки и стягивает с плеча полупустой колчан. Вещь упирается, тогда парень приподнимает тело.

Волна смрада перехватывает дыхание, вызывая глухой кашель. Вросшая в спину стрела тут же даёт о себе знать тупой болью. Труп падает обратно.

“Они ведь “высушены”. Наверное, всё лесная влага. Нет, так можно и отравиться…”

Раненый сооружает повязку на лицо и продолжает осмотр.

На лицах убитых застыли гримасы боли и ужаса. Из-за натяжения кожа деформирована так, что невозможно понять привычную внешность бедолаг. Отличительных знаков тоже нет. Только в одном из подсумков у лошади пальцы юноши нащупывают маленький камешек с дырочкой в центре. Обычный кусок породы? Как бы не так…

Марлоу поднимает его на свет и всматривается.

– Что за… – шепчет он с неверием.

Сила молчит, словно её и нет.

“Это… невозможно!? – замирает Марлоу. – Дар – часть меня. Я. Я давно это принял, перестал сопротивляться… Как это случилось? Почему? Что мне теперь делать?!”

Птичий смех звучит со всех сторон.

Ощущение собственной беззащитности накрывает с головой.

“Граница, мне нужно назад, к Наставнику! Я ведь хотел отнести туда сумку… Да где она?” – взгляд нервно перескакивает с кочки на кочку.

Он замечает пропажу неподалёку в канаве и ковыляет туда так быстро, как может.

Замки сорваны и часть вещей вывалена наружу. Парень наклоняется над ямой и аккуратно вытягивает груз наверх. Снизу недовольно хлюпает грязная вода.

Руки бережно собирают отсыревшие документы. Чернила всё ещё читаемы, но это только вопрос времени. Сам состав бумаги “поплыл”. Марлоу откладывает их в сторону и осматривает содержимое.

– Н-ц. Мой нож остался у него.

В сумке лежат подмокшие реагенты, а в тканевых кармашках закреплены флаконы, в основном глиняные. Крепления уберегли зелья, и все они уцелели. На пузатых боках парень видит грубые почеркушки: буквы и цифры.

“Это сможет расшифровать только владелец, – качает головой юноша и засовывает сосуды обратно. – Вдруг, что-то из этих жидкостей реагирует на воздух? Неизвестно, что Оллрик решил смешать. Нет, я не могу ими пользоваться”.

Парень перевязывает сумку куском материи и закидывает на здоровое плечо.

“Не время рассиживаться. То, что алхимик не выследил меня по своим вещам – удача, и надо ей пользоваться. Так, верстовые камни ставят с южной стороны тракта. Если я найду один из них – пойму, в какой стороне север…”

Поднявшись по холму, Марлоу выходит на дорогу. Только тут он понимает, насколько подозрительно выглядит для местных путников.

Он и так и эдак пробует укрыть рваную одежду и рану плащом, но обломанное древко топорщит ткань.

“Да какой толк, если всё в крови и пахнет лесом и разложением! Люди итак меня недолюбливают… Не особо и надо мне с ними болтать. Хватило общения и в лагере! Если что, просто спрячусь в зарослях”, – отмахивается Марлоу и отправляется в путь.

Широкая дорога плавно скользит сквозь лес, острым лезвием разрезая чащу. В памяти всплывают образы ночной погони.

“Вот и тот самый резкий поворот. Удивительно, что в темноте мне показалось, что я спрыгнул с коня мгновенно, – парень оглядывается назад – на самом деле он уже прошёл шагов тридцать. – Понятное дело, что погоню этот манёвр не провёл. К их несчастью…”

Он проходит ещё пару минут и останавливается. Изгиб дороги оказывается прекрёстком. В задумчивости парень изучает открывшиеся пути.

У обочины воткнут указатель, для незадачливых путников. На крепком брусе красуется табличка “Умилес”. Но какой-то умник вывернул её так, что было непонятно, на какую из двух дорог она предлагает свернуть.

Марлоу пожимает плечами.

“Мне всё равно не нужно в столицу, так что остаётся третий вариант”.

В том направлении также прибит указатель. Правда, без надписи. Вместо слов, на нём нарисован герб скруглённой формы. На подпорченной влагой доске угадывается темный натянутый лук и две красные стрелы.

Парень задумчиво чешет подбородок. Он не может вспомнить имя владельца, но знает, что его земли у самой границы с топью.

Юноша сворачивает на третью тропу, узкую и поросшую травой.

“Если буду останавливаться только для перерывов на сон, то справлюсь за неделю”, – улыбается он.

Проходит несколько часов, когда Марлоу начинает замечать за собой странную усталость и ломоту во всём теле.

В недоумении он совсем останавливается. Рука хватается за изогнутый ствол лиственницы, услужливо склонённый над дорогой. Тяжёлое дыхание никак не желает прийти в норму. Вороватый взгляд осматривает окрестности, и путник сходит с дороги.